всяком случае, мама, если у тебя отвращение к такси, есть еще трамвай с той стороны моста.
– Как остроумно!
Моника ведь отлично знала, как презирала она демократические способы передвижения: мешаться с толпой, ползти черепашьим шагом, к тому же вонь… Мадам Лербье пожала плечами.
– Ты же согласишься, что хороший автомобиль…
– Натурально. Сто тысяч дохода лучше, чем пятьдесят, пятьдесят лучше, чем двадцать пять и так далее. Но что касается автомобиля… Даже если бы Люсьен его не имел, я пошла бы за него с таким же удовольствием.
– С милым рай и в шалаше, – засмеялась мадам Лербье. – Ты идеалистка и слишком молода. Посмотрю я, когда у тебя будет взрослая дочь… Позови вот этого, – простонала она. – Да зови же его. Эй! Шофер!
Человек в кожане презрительно проехал мимо, не отвечая.
– Животное! Большевик! Вот куда он нас ведет, твой социализм!
Мадам Лербье в отчаянии смотрела на набережную, вдоль которой дул резкий ветер, когда вдруг по зову швейцара подъехал роскошный экипаж. Одновременно их окликнула Мишель Жакэ, выходившая следом.
– Мадам Лербье, вы позволите вас довезти?
– Как? – воскликнула мадам Лербье. – Вы одна?
– Мадам Бардино, которой мама меня поручила, похитил Лео.
– Ну конечно, – не удержалась мадам Лербье.
– О, – сказала Мишель, съеживаясь кошечкой в экипаже, – кажется, это конец. Лео строит глазки Жинетте. В наказание ей следовало бы найти ему заместителя… Правда, Моника?
– Я ничего не заметила.
– Она видит только своего Люсьена. От меня же мой жених не заслоняет мира. Д'Энтрайг, с его титулом маркиза, импонирует только моей матери. С моим приданым она могла бы для меня найти и герцога.
– О, Мишель, – перебила ее скандализованная мадам Лербье. – Если бы ваша мама слышала, что вы говорите о ее будущем зяте!
– Она заткнула бы уши.
– Для современных молодых девушек нет ничего святого. Кстати, почему мы не имели удовольствия видеть сегодня вашего жениха?
– Да ведь сегодня же его четверг.
Мишель сколько возможно избегала этого торжества.
Собрание старых и молодых мужчин, одержимых болезнью попрошайничества или зудом выставлять себя напоказ… Там можно было также наблюдать всякие разновидности «синих чулок», как, например, мадам Жакэ, – автора небольшого сборника афоризмов и члена общества имени Жорж Санд (литературная премия – пятнадцать тысяч франков).
Мадам Лербье сокрушенно повторила:
– Да, верно, сегодня его четверг.
Насколько невысоко она ценила мадам Бардино, хотя и была с ней всегда любезна, настолько же преклонялась перед богатством мадам Жакэ. Это была бывшая танцовщица, которая из домов свиданий извлекла в конце концов не только знаменитые жемчужные ожерелья и особняк на авеню Булонского леса, но и мужа-посланника.
Он умер, разбитый параличом, во время войны, и она величественно носила по нем полутраур как по официальному отцу Мишель. Ее всеми