Ванна и трубочка «Шиппера» – удовольствие, в котором он себе отказывал по просьбе Эмили и к которому теперь собирался вернуться. Впрочем, табаком он не запасся, придется пока обойтись «Бредлитом».
– И непременно поешьте. Молока, как вы слышали, нет, но яиц хватает. И хлеба. Прошу вас, майор.
Сестра подала ему шоколад. Ватсон с удивлением заметил, что рука у него дрожит. Он посмотрел на нее как на чужую. Хотя это его собственная ладонь взбалтывала шоколад в кружке – как при самой тяжелой из виденных им горячек. И еще в груди давило, и чудилось, что выбросить эту тяжесть можно только с воплем во всю силу легких.
– И это, – твердо сказала сестра Спенс.
«Это» была щедрая порция рома в рюмке из голубоватого хрусталя. Майор взял ее, опрокинул в себя, закашлялся и ощутил, как алкоголь, стекая в желудок, размывает тяжесть за грудиной.
– Полегчало?
Ватсон кивнул.
– Знаете, я, только узрев с корабля госпитальные палатки, ряд за рядом вдоль берегового обрыва, начал понимать масштаб происходящего. – Ему говорили, что непрерывный ряд палаток тянется от Кале до самой Болоньи. – А когда увидел окопы с воздуха…
– Лично я, – перебила его сестра, – стараюсь не допускать в голову того, что майор Торранс называет «общим представлением». О, генералам оно необходимо. Но нам, мне кажется, лучше заниматься тем случаем, который перед нами в данный момент, так, как будто он единственный. Стоит представить, что такое творится по всей Европе… от этого можно сойти с ума. Иногда недостаток воображения – великое благо.
Ватсон считал, что воображения у него в достатке, но и его недоставало, чтобы мысленно помножить медицинские операции в одном госпитале на сотни или тысячи госпиталей, чтобы представить, сколько молодых людей будут искалечены или убиты в конечном итоге. А ведь Европа – только один из театров военных действий этой войны – есть еще Восточный фронт, Дарданеллы, Египет, Ближний Восток, Африка… может быть, эта кошмарная математика бойни и рвалась воплем из его груди
Помотав головой, он стал пить шоколад.
– Не тревожьтесь, майор. Я слышала, что второй СЭГ уже действует. А в нашем больше нет мест. К тому же возвращаются майор Торранс и капитан Саймонд, так что у нас снова полный комплект врачей. Завтра будет легче. В смысле физически. Еще рома?
Он покачал головой и хлебнул шоколад. С резервной линии неподалеку долетел звук расстроенного пианино. Майор не сразу узнал первые такты «Вальса Сентябрь» Година. Потом ветер переменился и унес мелодию.
– Плохие известия? – спросил Ватсон.
Сестра ответила озадаченным взглядом.
– Простите? Какие известия?
– Телеграмма. Бумага сразу выделяется цветом и текстурой. Сообщают плохие известия?
Он видел телеграмму на столе рядом с письмами. Листок был скомкан, как конфетная обертка. Это ею размахивала сестра во время перепалки с миссис Грегсон.
– Это ведь телеграмма