просил
Мной взятых пленных. И терзаем болью
Холодных ран{19} и этим попугаем,
От ярости терпенье потеряв,
Небрежно я ответил, что – не помню:
Что он получит пленных или нет.
Но я был близок к исступленью, видя
Его столь чистым, пахнущим столь сладко,
Болтающим, как фрейлина, о пушках,
О барабанах, ранах (сжалься, Боже!).
Он сообщил, что нет верней лекарства,
Чем спармацет при внутренних ушибах,
Потом он стал жалеть, – и вправду жаль, –
Зачем из безобидных недр земли
Выкапывают мерзкую селитру,
Сгубившую немало статных парней
Столь гнусно. А не будь презренных пушек,
Он, может быть, пошел бы сам в солдаты.
На этот вздор бессвязный, государь,
Я, как сказал, уклончиво ответил.
И вас молю, не дайте вы рассказу
Его, как обвиненью, проскользнуть
Меж вашим саном и моей любовью.
Блент.
О, добрый государь мой, если дело
Все обсудить, то сказанное Гарри
В таком-то месте и в такое время
Лицу такому, с прочим донесеньем
Должно по справедливости считаться
Умершим и уж больше не воскреснут
Ему во вред или в помеху, лишь-бы
От прежних слов он ныне отказался.
Король Генрих.
Однако, он согласен выдать пленных
Лишь только с оговоркой да с условьем,
Чтоб выкуп мы немедленно внесли
Из наших средств за шурина его,
За Мортимера глупого{20}, кто предал
Умышленно, – клянуся в том душой, –
Солдат, которых сам он вел сражаться
С кудесником, с проклятым Глендовером, –
На чьей, как слышно, дочери недавно
Граф Марч женился. Неужель должны мы
Опустошить казну, чтобы вернуть
Предателя? Чтоб выкупить измену?
За труса хлопотать, кто сам себя
Сгубил, отдавшись в плен? Нет, пусть исчахнет
Он на горах бесплодных. Человека
Того во веки другом не сочту я,
Язык чей повернется попросить,
Чтоб я хоть пенни внес за Мортимера
Крамольника.
Готспур.
Крамольник Мортимер!
Коль он теперь не с вами, государь,
Случайности войны тому виною.
Об этой правде языком единым
Свидетельствуют раны все его,
Подобно ртам зияющие раны,
Полученные в доблестном бою
Там на красивых берегах Северна,
Осокою поросших, где друг с другом
В единоборстве чуть не целый час
Он простоял, ударами меняясь
С великим Глендовером. Трижды оба,
С взаимного согласья, отдыхали,
Из быстрых струй Северна трижды пили.
И, устрашась их взоров кровожадных,
Поток бежал меж камышей дрожащих
Под обагренной кровью тех бойцов
Нависший берег. Подлое коварство
Свои дела не наряжает