хватит, Сисси. Скажи что-нибудь. – Бун сменил тон, поскольку был все-таки хорошим мэром, а не диктатором.
Сисси оторвала кусок скотча и прилепила к левому верхнему углу листка, затем такой же – к правому.
– Я хочу работать здесь, – проговорила она, четко разделяя слова, сделав акцент на последнем. – Не там. Это наша библиотека.
Прежде она никогда не говорила так уверенно: Бун помнил со школьных лет, что Сисси всегда старалась держаться в тени, – и эта новая, взрослая Сисси его невероятно притягивала. Раньше он ее вообще не замечал. Она не зависала в баре «Лог кэбин», не видел он ее и на стадионе Кэмпбелла на футбольных матчах. Может, несколько раз они и пересекались в магазине или аптеке, но она не смотрела в его сторону, как и он в ее. Не обращать на нее внимания было проще простого: ведь Бун всегда был самым популярным парнем в городе, а она – незаметной застенчивой девочкой.
Вероятно, все-таки следовало ее замечать, хотя бы здороваться. Возможно, тогда ее губы сейчас не дрожали бы так – от гнева или страха, Бун не знал. Какая-то безумная его частица подсказывала, что было бы здорово стереть эту дрожь поцелуем, а заодно и привить Сисси толику здравого смысла.
– Кетл-Ноб должен развиваться, если мы хотим сохранить его статус города, – сказал Бун. – Я тоже люблю и уважаю традиции, но мы не можем стоять на месте.
– Но архивы города останутся здесь. – Ее голос вновь слегка дрогнул, вероятно, из-за гнева, решительности и чрезмерного упрямства.
«И неприязни».
Что ж, всего через мгновение она и вовсе возненавидит его.
– Джанель сказала правду, – признал Бун. – Архивы Кетл-Ноба тоже будут перевезены.
Взгляд Сисси загорелся гневом.
– Знаете, Роджерсам подобное и в кошмарном сне не снилось, когда они передавали свои работы городу. Они доверяли…
– И их доверие никто не предает, – прервал ее Бун, с трудом сдерживая раздражение. – Все документы будут храниться надлежащим образом, только поступят в распоряжение округа.
– В тату-салоне! – возмущенно воскликнула Сисси.
Бун не слышал столь неодобрительного тона с тех пор, как ему было одиннадцать, – тогда мать отругала его за то, что он стащил со стола ежевичный пирог, чтобы съесть его вместе с друзьями в домике на дереве.
Разумеется, помещение бывшего тату-салона не идет ни в какое сравнение с этим старинным зданием, и Буна данные перемены тоже не устраивали.
– Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы на новом месте вам было максимально комфортно. Никто не будет вам указывать. У вас будет собственное рабочее место, неприкосновенное личное пространство. Вы сможете гордиться новым помещением. И вам не о чем будет беспокоиться.
В этот момент он пожалел, что не знает Сисси настолько хорошо, чтобы позволить себе взять ее за плечи.
Сисси медленно прошла мимо него по направлению к двери, будто услышав чей-то зов. И было в ее походке нечто яростное, пугающее. Бун вдруг осознал, что именно так ходят рассерженные