тень, ответил он, озабоченно держа себя за подбородок и изучая пространство вокруг и позади себя. Я хорошо помню, что она была где-то здесь.
Черный Ангел глядел на него, не понимая.
Если она была с вами, то как она может быть где-то еще?
Хаплохромис не понимал тоже.
А вы не пробовали смотреть там, где еще не были? – спросил Черный Ангел. Поиски как будто начали озадачивать его не меньше.
Хаплохромис улыбнулся.
Что моя тень будет делать там, когда я стою здесь?
Черный Ангел покачал головой и сказал, и вид его был еще более мрачен и строг:
Вот за это вас никто и не любит. Вы живете так быстро, что даже тень ваша не успевает бежать за вами.
Конференция богов не многим отличалась от мероприятий подобного рода, уже не впервые имевших место в этих светлых святых непомерных стенах, освященных мудростью созерцания и умом долголетия. Так же как и прежде, в длинных узких бойницах и стрельчатых проемах тесных окон лежали чьи-то кости, на костях чьи-то одежды, а голые ряды древних кирпичей и камней сурово смотрели с высоты своих лет на улегшиеся к подножию их пьедестала леса и луга, уходившие к синим неясным горизонтам. Так же как и прежде, в просторном прохладном холле висел негромкий надменный гул голосов, изредка нарушаемый тихим кашлем, скромным звоном металла и редкими взрывами хохота, как всегда, исходившими по большей части от Диониса или кого-то из его не знающих стыда козлозадых лиц сопровождения; так же как и прежде, там держались непринужденнее других и перебивали громче других, кто-то смеялся, складываясь пополам, на них оборачивались, не переставая двигать губами, хмурили ясные взоры, затем, коснувшись плеча собеседника и неторопливо запахиваясь, шли туда тоже – посмотреть и поулыбаться. Так же как и прежде, кто-то утомленно обмахивал себя стопкой листков, кто-то в божественной задумчивости, античным движением подперев атлетический подбородок и уперев локоть в колено с ногой на скамье, в халкионической и мужественной забывчивости глядел далеко за оконный проем в толстой кирпичной стене, наблюдая за зеленой полянкой в тени и тем бесстыдством, учиняемым на ней прямо под синим небом парой полураздетых девиц в белоцветных туниках короче всех норм приличия – по одной спелой белой груди вываливалось у каждой всякий раз через глубокий вырез, так что обе уже устали их поправлять. Прервав игры и снявшись, девицы, подобно не знающим печали и стыда ланям, понеслись куда-то с полянки прочь – так же легко, как и до того предавались играм, тряся спелой грудью и не переставая заливаться чистым весельем совсем еще раннего утра. Им на смену на истоптанную полянку прилетел, крылья в стороны, черный от злости Амон-Ра, бог Солнца, и начал энергично открывать и закрывать рот и выразительно двигать губами, глядя девицам вслед, наливаясь кровью и время от времени пиная с полянки вверх позабытое в спешке