остановились рядом с растянутой у окна тряпицей, трепыхающейся на ветру. Она то выпукло выгибалась из окна, то резко засасывалась в него. Сквозь тряпицу были видны какие-то голые холмы и разломанные бетонные блоки, из-под которых торчали сухие стебли сорняков.
Потому что я… – я искал причины, почему я не сбежал, но снова вошел в какой-то ступор.
Почему?
Потому что я особенный? – предположил я.
Иван Родионович заулыбался, затем вздохнул – так глубоко, медленно и протяжно, что мне показалось, что я услышал дуновение ветра через длинную водосточную трубу.
Потому что Вы первый, кому мы в кафе «Башня волшебника» размешали суспензию, меняющую восприятие на нейтральное, в Ваш чай.
Что? – попытался возмутиться я, но эмоции возмущения не испытал.
Вы уж нас извините, но мы просто в отчаянии. У нас специалистов нет. Все инженеры, кого мы приглашали, бегут отсюда. Один даже выбросился в окно, увидев пион стре́птоно́гии. А ведь мы были аккуратны, и даже везли инженера сюда на покрытом Асафи. Инженер умер. Его родным нам пришлось долго доказывать в суде, что то был несчастный случай. Трудно было также подстроить, что несчастный случай произошел в вашем городе на стройке. Если Вас интересует, то я, например, имею паспорт и прописку по месту жительства в городе. Это для того, чтобы решать дела. Иначе как же? Вот, смотрите. – Скрипун покопался за полами пиджака и вытащил замусоленный паспорт без обложки. Почти автоматично я принял его в руки и раскрыл. С фотографии смотрел Скрипун, почти такой же сухой, с выдвинутым подбородком и неправильным прикусом. Скрипун был такой же, как и сейчас, только черно-белый, отчего его глазки казались еще меньше. Я прочитал: «Укропин Иван Родионович». Рука Ивана Родионовича забрала паспорт, и я уставился ему в переносицу. Мои губы вопросительно пробормотали:
Пион стрептоно́гии? Что?
Всему свое время. Борис Степанович. Вы должны нас простить за суспензию, но нам действительно необходимо поле с овощами. Нам необходима вода в здании и чтобы Вы спроектировали укрепление для здания. Иначе мы все вымрем. – Тон Скрипуна изменился, и стал еще более медлительным. Он немного понурил взор, чего ранее не делал. – Осталось немного. Вы – наша последняя надежда. Вы построите чертежи?.. А потом поможете проконтролировать строительство?
Я молчал, не представляя, что можно ответить, а Скрипун продолжал:
Я не требую моментального ответа. Пусть сегодняшняя наша встреча будет просто ознакомительной. В нашу жизнь нельзя просто попасть и остаться спокойным. Поэтому мы прибегли к помощи медикаментов. И Вы совсем не пугаетесь. Так что Вы все хорошо обдумайте, и завтра вечером я позвоню Вам. Хорошо?
Хорошо, – тупо повторил я, снова погружаясь в какой-то ступор. Меня начало подташнивать. Где-то жутко задул ветер – точно такой же, какой я слышал в трубке телефона. Сквозняк, должно быть.
Поговорив