в чреве ржавой посудины, как библейские ионы в ките, находились остальные доблестные члены нашей бригады.
– Сколько? – морщась, спросил меня Андрюха.
– Сто девяносто четыре.
– Чего сто девяносто четыре?
– А чего сколько?
– Да ну тебя! Что ты прикидываешься! Сколько жал оставили эти твари в твоём организме?
Я ощупал голову и другое, более мягкое место:
– То ли пять, то ли шесть, фиг поймёшь.
– Повезло, – Мишка втягивал в себя голубой сигаретный дымок так часто, словно задался целью попасть в книгу Гиннеса.
– Ничего себе повезло! – покачал я головой, и в ней огромный колокол болезненными ударами проиграл какой-то траурный реквием.
Но оказалось, да, повезло, потому что меньше десяти укусов разгневанных мохнаток никто из моих сострадальцев не насчитал!
Особенно не повезло Мишке. Его лицо опухло, будто он беспробудно пил лет двадцать, а тело было сплошь в волдырях от этой навязчивой иглотерапии. Но он сам немного виноват. Когда пчёлы атаковали троицу моих друзей, все они, не сговариваясь, помчались к реке. Там Вовочка и Андрюха залезли в баржу, а Мишка почему-то скопировал страуса: он забежал по колени в воду и, согнувшись, сунул в неё голову. И все мохнатые труженицы цветочных плантаций лихо набросились на эту странную фигуру без головы, но с другим, более удобным объектом для поражения! Спрятавшиеся в барже ребята увидели пузыри, забурлившие в воде над тем местом, куда нырнула Мишкина голова, и поняли, что он там орёт. Но когда лицо всё же показалось на свет божий, оно шумов не издавало. И даже после того, как в него одномоментно впились несколько жужжащих камикадзе, никаких звуков не послышалось!
Андрюха выскочил из своего убежища и насильно затащил туда Мишку, уже потерявшего всякую связь с реальностью земной жизни.
Немного позже Вовочка осторожно вылез из баржи на разведку и, увидев меня, закричал, чтобы я шёл обратно, но я понял иначе.
Через час в дырявый бок баржи просунулась довольная Колина рожица:
– А вы чо тут, в прятки играете?
– Слышь, Колян, как там? – издала звук пухлая Мишкина физиономия. – Пчёлы улетели?
– Куда? – не понял Коля.
– К чёртовой бабушке!
– А-а, вас пчёлки побеспокоили? Так они всегда немного сердитые, когда я у них мёд забираю.
– А ты у них мёд забирал?
– Ага. Хотел вас свеженьким угостить. Пошли, мёд вку-у-у-у-сный!
– А самогоночка будет? – сдерживая злость, проскрипел зубами Мишка.
– Так если надо, конечно.
– Надо, ой, как надо! – покачивая головой, простонал Андрюха, – и, пожалуйста, Коля, только без меда!
XXIX
Солнышко хоть и стояло в зените, но в конце августа жары уже не было, и работа доставляла истинное удовлетворение. Правда, немного портило настроение