что не сразу смог подобрать слова. – Зачем я тебе такой… дрянной, порочный, некрасивый?!
– Неправда! – обиделась она. – Ты хороший! Ты добрый! Ты красивый! И я знаю, что я именно та, которая нужна тебе!
– Но ты же меня не знаешь, ты никогда меня раньше не видела, – и, не понимая, какой довод ещё можно привести, я ляпнул, – мы же с тобой не знакомы!
– И всего-то? Пожалуйста: меня зовут Катя, а тебя – Серёжа. Вот и познакомились! И, потом, я тебя уже видела и даже восхищалась!
На это я только молча разинул рот, как карась перед последним прыжком на сковородку.
– Да-да, помнишь, в Волонге, когда ты один разогнал целую толпу хулиганов? Я там была в гостях у бабушки, она живёт как раз в доме напротив.
Это меня доконало и я впал в полную прострацию. Вот где самое время выпить! Рука потянулась к бутылке, но глаза мои поймали взгляд Кати, в котором мелькнуло осуждение, и я вместо бутылки взял новую сигарету.
А Катя улыбнулась и сказала просто:
– Давай я буду твоей невестой?
Я уже немного успокоился, вспомнил, что она всего-лишь ребёнок, и легко поддержал игру:
– Ну если, мисс Екатерина, вы сами мне предлагаете эту честь, то я не имею права отказать вам!
– Ты не бойся, Серёжа, пять лет пробегут быстро, а потом мы поженимся, и у нас будет много детей!
Я смотрел на её милое личико и не ощущал в себе даже самой малой частицы печали, лениво глодавшей меня ещё какой-то час назад. Нет, конечно же, я не принял всерьёз все разговоры Катеньки, но осознал одну очень важную вещь: она, как чудесная целительница, своей очаровательной наивностью и непосредственностью в мгновение ока избавила меня от хандры и ненужных тяжёлых размышлений. И я понял самую банальную вещь: всё лучшее – впереди!
– Ну что ж, невеста, пора домой. Ты не против, если я тебя провожу?
Она серьёзно посмотрела на меня и строго изогнула чёрную бровь:
– А разве ты посмел бы не проводить меня?!
XXV
Утром я проснулся первым и довольно-таки рано. И совсем не потому, что я любитель вставать с петухами, а по той простой причине, что спать накануне я завалился часов в восемь, сразу после того, как вернулся с Катюшей с заброшенной баржи.
День начинался ясный, тёплый и тихий, и в первый, наверное, раз за весь этот полевой сезон во мне вдруг загорелось желание работать. Да не просто желание, а какой-то чесоточный зуд, меня даже стало тихонько трясти от нетерпения поскорее закинуть на плечо штатив с нивелиром и пошлёпать вперёд по плоскому и твёрдому берегу Сухоны.
И я, не дожидаясь пробуждения бригады, пошёл на кухню и стал собственноручно готовить еду.
Мы всё ещё жили на пристани, потому что ребята со «Щуки» оказались классными и, вопреки предсказаниям Петровича, никуда нас не выгнали.
«Да, – думал я иронично, помешивая в кастрюле пшённую кашу, – щукари настолько добры к нам, что не только поделились своим кровом, но и избавили меня от невыносимой обузы в лице Тани!»
Я хотел было себя пожалеть, но не обнаружил почвы