наработать соответствующие рефлексы, ничего принципиально невыполнимого тут не было. Все, что нужно, он был уверен, это лишь тренированные руки и ноги.
Уже берясь обеими руками крепко и осторожно за торчавшую луку седла, выправляя дыхание и определяя кратчайшую траекторию, ведущую прямо наверх, к неувядающим лаврам, он примерно мог оценить масштабы работы, проделанной до него за тысячелетия другими, но он не мог до конца представить себе все, что его ждет. В продолжение какого-то времени Улисс, мучительно решавший для себя, что все это могло значить, чтобы как-то определиться потом на будущее, с нервным выражением следил неподвижными глазами за всеми трансмиграциями и переговорами, потом за торчком стоявшей травой его стало почти не видно, но слышно было хорошо. Гонгора не засиживался, успевая напряженными пятками, обеими коленями ощутить все необъятные объемы местного внедорожного транспорта, сразу же прыжком возвращался на землю, принуждая память сполна проникнуться логикой простого движения, давая прочувствовать телу всю слаженную последовательность действий и оценить ее мышцам. Он запоминал, не отпуская рук, чтобы все повторить сначала: одним коротким рывком, на выдохе вознося тело в седло, отсутствие практики стремясь возместить усидчивостью, эпохальную несвоевременность своего появления на свет компенсируя трудолюбием, превзойдя терпением даже лошадь, – он не давал себе задерживаться в удобном седле, полагая, что будет еще у него время обозреть все с новых высот, выпрямив мускулистую спину, разнеся колени на запредельный угол и несильно сминая перед собой в пальцах одной руки собранные поводья. Главное, как он это видел, наработать рефлексы.
– Что вы делаете? – спросил, невозмутимо ковыряя в зубе кончиком спички и появляясь на крыльце, полуодетый лесной отец, загорелый крепкий мужчина достаточно уже преклонных лет.
– Проверяю, – пробормотал Гонгора, делая наконец паузу и немножко задыхаясь, – ускорение свободного падения у поверхности земли.
Хозяин помолчал, словно оценивая.
– И как?
Отец лесов смотрел, не меняя выражения и положения спички.
Гонгора постоял, делая акцент и упор на ноги и все также держась крепко обеими руками за торчащую луку седла.
– Поразительно, – покачал он головой, чуть восстановив дыхание. – Все время остается постоянным.
Где-то совсем неподалеку в зелени за заборами кто-то вдруг жутко заорал голосом Штииса, загоготали гуси и нудно загундел подвешенный на шее чьей-то буренки колокольчик. Становилось как будто прохладнее.
Штиис с Гонгорой спорили по поводу человеческой глупости, наблюдая призрачный сизоватый ворс горной тайги, словно из иллюминатора самолета. Обоих немного раздражала убежденность мирных обивателей недосягаемых порогов, что техника рано или поздно вывезет там, куда успело проникнуть их вожделение,