хлеба и бутылки самого различного наполнения и конфигурации (предварительно опорожненные, разумеется) язычники-индейцы оставляли на перевале, дабы умаслить местных не слишком добрых к живому духов, и как бы ни спешил охотник или поселенец, или даже иной босой монах, путники всегда найдут время повязать что-то такое на веточку и откушать спиртного. Гонгора разглядывал пыльную горку пустой посуды, аккуратно уложенной под пихтой, вспоминая, как неулыбчивый хищного вида лесник со своим пожилым товарищем, похожим на недоброжелательного осетина (не то егерьствующий браконьер, не то браконьерствующий егерь, он не разобрал), заклинали странников всеми духами Крибаногорья не идти после Гнилого ущелья на этот перевал, поскольку далеко шла слава о воинственных дягах с их потомственным обычаем трясти чужаков, «и если заодно не вытрясут душу, то, пожалуй, можно считать, что и обошлось».
И вот еще что, наставляли добрые люди, с этими апачи, если не разденут сразу, есть шанс договориться – до первого кулака, дальше уже все, кровная месть, чуть что – дяга сразу хватается за нож и ружье. Очень обидчивый народ. Как выяснилось, речь шла о каких-то полудиких охотниках. Это как недавно, неохотно рассказывал лесник, еще до этого нашествия безумных божьих коровок, осенью, десяток туристов, здоровенных взрослых мужиков, остановились на ночь в лесу – все, как полагается, костерчик там, палатки, то – се, выпили, понятно, закусили и уснули. Ночью подъехали двое на конях, построили всех, раздели и ушли. Даже на коней, говорят, не садились, под узец увели. Так что на дорогу, им собирало артельное хозяйство…
Гонгора вежливо улыбался, где нужно, и кивал, когда это было кстати, и думал, что идти все равно придется, что здесь самый приемлемый путь через хребет и что так никакого лета не хватит, если каждый хребет обходить новой дорогой. Старики неторопливо подливали гостям и себе в цветастые пиалы размером каждая с небольшой тазик горячий мерзостный чай с солью, перчиком и козьим молоком и рассказывали, что еще вот объявились здесь в горах какие-то зеленые боевики – просто дети Сатаны и ничего больше, сроду тут никаких зеленых не было и вот дожили. Даже дяги еще никак не решат, связываться или не стоит. А чего хотят, за что стоят – толком не понять. В общем, постреливают.
Лесник ненадолго умолкал, пробуя чай, привставал, чтобы добавить себе половником варева из просторной бадьи и поправить на низенькой скамеечке вытертую меховую подстилку, неловко держа у колена правую руку, высохшую, безвольно повисшую, как тряпка, ставшую такой после встречи с таежным энцефалитным клещом. …То есть что надлежит ныне принимать во внимание и ориентироваться в соответствии? Сегодня «кофемолку» достать, – проблема не большая, сейчас ведь как: ты ему, скажем, шкуру кабана – он тебе работоспособный еще «кугуар» или даже «носорог». Я вот тебе в соседней комнате буду сидеть – скажу, что это кабан, а городскому же