двигаться вперед больше не оставалось, не покидала всевозрастающая уверенность, что следующий шаг – последний, остатки прежнего энтузиазма ушли вместе с клещами, которых Штиис с Гонгорой достали друг у друга из заляпанных грязью и тиной лбов, соображалось с трудом. В набитой огромными, пустыми и безвкусными мыслями голове что-то бухало и беспрерывно гудело, перед глазами все время держался, бродил какой-то цветной тяжелый туман. «Скажи мне еще раз, зачем я пошел на эту работу», – немного рассеянным голосом занятого делом спасателя, свисающего вниз головой на высоте двадцатипятиэтажного дома, попросил Штиис, не оборачиваясь. Гонгора сплюнул и поднял глаза на проваливающийся в рваный разлив черной воды рюкзак, бывший некогда изумрудным по краям и лимонно-желтым сверху. «Новые ощущения. Через неделю у тебя откажет зрение. Потом руки и ноги. Подкорковые ганглии с белым мозговым веществом начнут необратимо разрушаться, и ты станешь способным на непредсказуемые действия. Станет совсем хорошо, когда тебя под конец потянет на летаргический сон…»
Штиис, обходя торчавший из воды полусгнивший куст, перехватил в руке удобнее шест и взял правее. «Да, это именно то, что я хотел услышать, – пробормотал он. – Ты уверен, что мы не ходим кругами? Я уже видел где-то этот куст». Гонгора, сгибаясь пополам и восстанавливая дыхание, поддел на плече пальцем лямку. «По-моему тоже, – ответил он. – При таком давлении я ни в чем не могу быть до конца уверенным. Но Улисс должен вывести. Если ты перестанешь путаться у него под ногами». Сейчас хорошо думалось о сухом спальнике. О теплом, уютном, невообразимо мягком и гостеприимном, словно тапочки на верблюжьем меху после внеочередного сеанса ледяного душа. Сильно утешала мысль, что в насквозь промокшем рюкзаке спальник, меховая куртка со штанами и кое-чем другим, склонным к нежелательному увлажнению, предусмотрительно упаковано в непромокаемый чехол. Они выбрались на относительно сухой твердый пятачок, за которым шла сушь: первым Лис, с трудом узнаваемый под слоем грязи, энергично встряхнувшись и далеко вокруг себя разбрызгав благоухающую воду и тину, за ним Гонгора и мотавший как лошадь головой Штиис. Никогда бы не подумал, что в горах бывают болота, пробормотал он, немного отдышавшись, и принялся со стонами разоблачаться.
Короткая передышка была неизбежна. Расстегнувшись, освободились от ноши, разделись, выжали все, что выжималось. Самым тщательным образом осмотрели, вывернули и вытряхнули ветровки. Облачились. Штиис, закрыв глаза, привалился спиной к стволу дерева и на какое-то время выключился. Гонгора, стараясь не обращать внимания на омерзительно липшую ко всему телу одежду, подумал, что перед переходом следовало нанести на щеки и лоб глиной параллельные полосы, чтоб не липли комары. Тогда его вид был бы достойным остаться в кадре, правдиво напоминая пренебрежением к внешним неудобствам многоопытного лесовика-рейнджера