моими услугами и нисколько о том не пожалели.
– Да уж, – только и смог произнести я.
– Но раз уж моим людям не удалось все решить самостоятельно, что, надо сказать, бывает крайне редко, мне пришлось вмешаться лично.
– Я весьма польщен, синьор ди Мартти.
– Розарио, передай мне вещи синьора Бронна, – он обратился к кому-то стоявшему позади него.
Из темноты вышел тот самый низенький сицилиец, что наткнулся на кобру в моей каюте. Он взял мой саквояж и пустой бурдюк и передал их Никколо. Тот вынул из стола какой-то листок и, открыв саквояж, стал доставать его содержимое, сверяя со списком. Дойдя до бурдюка, он долго крутил его в руках, а потом спросил.
– А это еще что такое?
– Сувенир из Александрии, – пожал я плечами, – купил в порту.
Никколо осуждающе поглядел на Адриано.
– Откуда я знал, что он не врет? – оправдывающимся тоном сказал тот.
Никколо бросил пустой кожаный мешок мне на колени.
– Его можешь взять на память. Остальное – собственность итальянского правительства.
Я понимающе кивнул. А что мне оставалось делать?
– Вы точно не хотите ничего выпить, – поинтересовался ди Мартти, убирая мои каирские приобретения в сейф.
Я понял, что терять мне уже нечего…
– Пожалуй, промочить горло не помешает.
– Жозефина, налей гостю коньяк…
Из полумрака появилась еще одна фигура. На этот раз это была Жози из портового заведения. Она протянула мне рюмку. Я машинально выпил, не ощущая вкуса.
Заперев сейф, дон Никколо дал мне знать, что аудиенция закончена.
– Можете идти, синьор Бронн, Адриано вас проводит.
Мы вышли на свежий воздух. Я еще не до конца пришел в себя после случившегося. Может это давало о себе знать недавнее сотрясение мозга. Так или иначе, я шагал словно автомат, не слишком хорошо осознавая, что происходит. Лишь почувствовав знакомое неприятное ощущение, возникавшее у меня на возвышенных местах, я резко остановился. Мы стояли у борта, леерное ограждение было почему-то снято, и в нескольких метрах подо мной поблескивала в лунном свете гладь Средиземного моря.
Желудок немедленно свернулся в комок, и я испытал непреодолимое желание за что-нибудь уцепиться и не отпускать. У меня всегда так, стоит мне оказаться на мосту, балконе или ином подобном месте. Противнейшее ощущение, но ничего не могу с собой поделать – акрофобия, как говорят доктора.
Я обернулся, собираясь отойти от края. Адриано грустно посмотрел на меня.
– Извини, Танкред, не думал я, что все вот так закончится, в старые добрые времена мы были почти что друзьями…
В другой ситуации я бы бросился на него, сбил с ног, или еще что, но страх высоты буквально парализовал меня.
– Ничего личного… – вздохнул Адриано и резко толкнул. Я попытался его схватить, но поздно, ботинки скользнули по кромке борта и мои пальцы сжали лишь