обязательными для других сообществ Галактики!
– И совершали преступления с отягчающими обстоятельствами. На почве идейной ненависти! – адвокат с удовольствием бы переквалифицировался в обвинителя, его достал этот строптивый не-пират.
– Уже интереснее! – отец Борис подключился к разговору, уточнив у адвоката:
– Можем ли мы остаться с узником наедине? И еще я должен спросить, какого он придерживается вероисповедания?
– Процессуальный кодекс позволяет, но я еще раз должен вас предупредить о необходимой осторожности!
Первоначально узник не понравился отцу Борису. Слишком скользкий тип, за неприметной и тихой внешностью таких обычно скрывались поистине нечеловеческие злодеяния.
Однако церковные правила и уставы требовали принимать любых прихожан. Впрочем, если узник являлся членом другой конфессии или атеистом, работа священника считалась оконченной. Правда, имелось одно исключение.
Пират присел на стул и начал свой рассказ:
– Зовут меня Валерий Никитич. Фамилия – дань далекому предку с Земли. Насчет родителей точно не уверен, но родились они в пределах Империи и, вероятно, крещены. После Революции эмигрировали в Конфедерацию. Я не сподобился приобщиться ко Господу. Религия, знаете ли, не приветствуется в наши дни в центре Галактики!
Последнее тронуло сердце священника, семье которого не удалось вырваться из металлических лап красных карателей. Отец Борис, помнивший о недавней тяжкой для него встрече с офицерами Республики, решил сменить гнев на милость.
Временно.
В конце концов, именно из-за непонимания и нежелания слушать и слышать друг друга началась Смута. В обществе утратили доверие к власти, церкви и к членам семьи. Немудрено, что и роботы взбунтовались!
Адвокат продолжил:
– Часть обвинений по законам Трехгорья не может быть вам инкриминирована. Однако, соблюдая международные обязательства, учитывая примат интергалактического права над планетарным, мы будем вынуждены предоставить Конфедерации возможность требовать экстрадиции!
Пират закашлялся. Он вытащил из нагрудного кармана баллончик с каким-то аэрозолем. И сильно надавил на клапан.
– Ш-ш-ш! – струя невольно задела отца Бориса. Досталось и киборгу.
– Ты опять за прежнее! – заверещал адвокат, отскочив и прикрыв лицо рукой. Его зрачки расширились, стали просто огромными.
Роботы-охранники сделали шаг вперед. Но больше каких-либо агрессивных действий со стороны арестанта не последовало.
– Виноват! Проклятая астма!
Пират несколько секунд напряженно всматривался в лица священника и его подручного. И затем как ни в чем не бывало спокойным и уверенным голосом продолжил:
– Скажите, отче, ваш киборг оснащен режимом «глухой» исповеди?
– Естественно! – ответил священник. – Иначе в нашей службе никак!
Василий отрапортовал официально:
– Система