и обстоятельно описать…
– Высокопреосвященнейший Владыко! – воскликнул отец Борис, находившийся в крайней степени возбуждения.
– Напомню тебе, что непослушание карается по правилам Альдебаранского собора. Запретом в служении и ключами от храма! – голос духовного лидера звучал мягко, нейтрально.
– Увы мне!
– Да и контакты с офицерами Республики не приветствуются! – архипастырь выложил свой козырь.
У священника навернулись слезы…
– Ну, будет, будет! Что же мне, грешному, с вами, такими ретивыми, делать! – сокрушался викарий. – Будь ваша воля, вы бы и роботов крестить начали! Ступай, отдохни, обдумай все да через несколько дней возвращайся с докладом! Пока буду на освящении орбитального храма в соседней системе.
Отец Борис приложился к руке, смиренно поклонился и поспешил выйти. У корабля архиепископа его поджидал верный Василий.
Молчаливый вопрос в глазах киборга: «Ну, как?»
– Все плохо! – священник махнул рукой в ответ и уселся в пассажирское кресло гравицикла.
– Взрр! – замурчала турбина. Василий повез своего батюшку назад.
Когда золоченая серо-стальная громада корабля осталась позади, отец Борис о чем-то спорил с Василием.
Они отъехали на несколько километров.
Челнок архиепископа с грохотом стартовал: дела епархии требовали присутствия Владима в других местах.
Дилемма представлялась трудной, практически неразрешимой. Вариант первый: пойти наперекор совести, рассказать информацию архиепископу и мучиться всю оставшуюся жизнь. Вариант второй: промолчать – и лишиться всего, что получено за почти двадцать лет церковной службы: священнического сана, корабля и даже дружбы киборга. Последнему, как правило, в таких случаях повторно стирали память.
Темное помещение напоминало грот или мрачный склеп. Потолок терялся в тенях. Колонны, увитые пучками энергокабелей, устремлялись ввысь. Несколько огоньков и шум работающей аппаратуры оживлял мертвенный сумрак.
Работал голографический проектор. В приемном кубе проецировалось изображение, размером в три раза превосходившее человеческий рост.
Верховный Экзекутор, монументальная, как будто отлитая из металла фигура на троне, парившем на цепях над лавовым потоком. Его лицо напоминало человеческое, не считая характерных признаков рептилии. В глазах светилась мудрость тысячелетий. Голос спокойный, обволакивающий, мощный и низкий:
– Решение о поимке пирата правильное. Но исполнение… Мы слишком положились на ваши связи! – Экзекутор с укоризной наставлял подопечного:
– Нам следовало настаивать на немедленном уничтожении!
Рядом с голограммой предводителя цкаклов в позе, символизировавшей почтение и покорность, стоял агент. Его фигура и лицо скрыты под темными одеждами. Голос скрипучий, металлический, синтезированный:
– Моя оплошность, господин, мы не учли склонность к позерству Циммерлинга