Удмуртии
Я больше мышею не назовусь
А то неправильно все понимают
Все говорят на это: Ишь!
Выебываться нынче мода!
А я на самом деле мышь
Как ее мыслит Бог, а не природа
Она приходит в бледных тапочках
У ней развязаны шнурки
У ней в кармане, знаю, тряпочка
такая нежная-нежная
такая бархатная тряпочка
такая нервная, скользкая
влажная, нежная тряпочка
И в ней завернуты зверьки
Невероятные, невозможные
А у нее еще шнурки
Не завязаны
На бледных, смуглых тапочках
И я знаю, у нее есть нежная нежная тряпочка
Живые трупы разгребая
Глядя их страсти! кости! митвы
Опавшие!
Я различал следы молитвы
И даже больше! и любая
Мелочь
Была поразительна
И я садился, чтобы близь
Поудобнее
И сладковатую их слизь
Слизывал
Во измещение свое
Прогуливаясь по Дахау
С охранником как пальма стройным
Вдруг повстречаться и достойно
Раскланяться с ним, скажем: Хау
Дую ду? —
Вернее: Ви гейтс? —
Нормаль! – отвечает
Ну, нормаль – значит, нормаль, значит не рухнул еще
порядок мировой
Вот прибегает он ушастый
И сразу же по дому шастать
Стой!
Что ищешь-то? – глухой, не слышит
Что ищешь-то? – да он слепой
Да и почти уже не дышит
Но ищет, ищет, Боже мой
Меня
И вдруг прекрасною девицей
Как обернется – нету сил
И шепчет: венни, види винци
В смысле: злодей, ты победил!
Летит с полей словно обвал дочерний
На даче шепот бликов и тонов
И