Ева Наду

Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть первая


Скачать книгу

делал глоток-другой красного бургундского. Клементине казалось, он не ощущал вкуса. Не понимал что ест и что пьёт.

      Она поднимала время от времени глаза от тарелки, смотрела на мужчину, сидящего напротив. Снова опускала взгляд. Им не о чем было говорить.

      К вечеру напряжение и усталость переполнили Клементину. Оттого, когда служба закончилась, она не торопилась покидать церковь.

      Прикрыла глаза, задумалась. Вспоминала дом, родителей. Детство. Ей вдруг остро захотелось домой. Так остро, что, кажется, будь у неё сейчас хотя бы один шанс, хоть одна, самая неочевидная, возможность уехать, убраться… пешком уйти отсюда, она бы ушла. Но об этом нечего было и мечтать.

      Она сидела, задумавшись. Не заметила, как разошлись по домам прихожане, как никого не осталось подле неё. Скамьи опустели. Дети, поющие в хоре, покинули свои места.

      А она всё продолжала сидеть с закрытыми глазами – вдыхала ароматы, слушала затихающие звуки. С едва слышимым скрипом где-то в глубине собора открывались и закрывались двери, кто-то, шаркая, проходил мимо – в одну сторону, потом в другую.

      В боковом нефе разговаривали двое. Поначалу звуки их речи сливались для Клементины в одно целое – эту чудесную музыку погружающегося в сон храма. Потом она стала различать голоса. Один принадлежал епископу. Второй… второй был ей незнаком, но тембр его, мягкость его звучания, действовали теперь на неё гипнотически.

      Чтобы сбросить с себя оцепенение, выйти из этого странного, полубессознательного состояния, Клементина усилием воли распахнула глаза, поднялась.

      Наверное, она сделала это слишком резко. Всё поплыло, она покачнулась, ноги отказывались держать её. Чтобы не упасть, ей пришлось снова опуститься на скамью.

      Она не заметила, как он подошёл. Оттого вздрогнула, услышав вдруг у самого уха:

      – Вам плохо, мадам?

      Повернула голову, взглянула на стоящего перед ней человека в чёрной сутане.

      – Ничего страшного, святой отец. Голова закружилась.

      Он присел рядом. Взял её за руку, пощупал пульс.

      А она, взглянув на него только, замерла. Не могла заставить себя отвести глаз. Смотрела на его склонённое лицо, на тонкие пальцы, сжимающие её запястье, и краснела. Думала: что, если он заметил, как наблюдала она сегодня за ним в течение всей службы?

      Он – один из тех, кого индейцы называли Черными Платьями, – стоял вместе с другими иезуитами возле хоров наверху. Строгие, неподвижные, они напоминали черных воронов. Ей казалось, вот взмахнут они руками, и руки их превратятся в крылья.

      Иезуиты эти были похожи друг на друга, как близнецы. Бледные, застывшие. Торжественность в них странным образом уживалась с отрешённостью. Клементина не могла понять этого сочетания. Возможно, думала, потому она и отметила в первый момент его, стоявшего с самого края. Чуть сбоку, чуть в стороне.

      Лицо его было смугло. Чисто выбритое, как и лица остальных,