любил тяжелую музыку, готов был слушать «Doors’ов» в гомеопатических дозах, кое-что знал о Будде и совсем ничего о симулякрах и дискурсах. Так что процентов на семьдесят дискуссия была для него экзотичной, как наголо обритая китаянка, но далеко не столь возбуждающей. Чего греха таить, часам к двум Шурка уже начал явно клевать носом.
Хлебосольный Лёха тут же проявил хозяйскую активность и сказал: «Шурка, давай я тебе в маминой комнате постелю, ее все равно дома не будет еще три дня. А мы со Стасом еще долго будем болтать, потом, чтобы тебя не тревожить, ляжем у меня в комнате». Шурка сонно кивнул, но когда Лёха заботливо взял его под локоток, в шуркином черепе рванула мысль «это же пидорва!».
– Чего это вы меня отселяете? – подозрительно спросил он, настойчиво освобождаясь от лёхиной помощи.
– Мы просто спать еще не собираемся, – бесхитростно ответил Лёха, отпустив шуркин локоть.
Шурка сделал вид, что все идет нормально и ушел в мамину спальню.
Через некоторое время, Стасу и Лёхе пришла мысль переместиться из кухни в лёхину комнату, для того, чтобы продолжить содержательную беседу уже в горизонтальном положении. Как хозяин, Лёха заботливо предложил Стасу свою постель, а сам неудобно устроился на полу под низко нависавшей полочкой с кассетами и книгами. Со временем, дискуссия разгорелась настолько, что Лёхе не хватило места для жестикуляции и он соскочил, начисто забыв об опасно нависшей полочке. И, естественно, со всего маху впаялся в нее головой. Кассеты и книги посыпались на пол, а Лёха шумно бздякнул всеми костями об пол, громко стеная и держась за голову руками. Так вот. Когда я пишу «громко стеная», это означает, что лёхины стоны были действительно громкими, громкими аж пиздец. Он бы, пожалуй, заорал со всей дури, как вожделеющий лось, но в порыве хозяйской деликатности зажал себе рот, чтобы не разбудить Шурку. Поэтому вышло громкое ММММММММ ООООООООО АААААМАМММММ УУУУУУУУУУМММММММ. В общем, стонал Лёха, как семь порнофильмов, при этом стуча от боли ногами по полу.
Стас собрался уже бежать за йодом или «зеленкой», но в этот момент услышал быстрое шлепанье босых ног в коридоре. Быстро оценив лёхины стоны с точки зрения тембра и ритмичности, Стас тут же догадался, в чем можно заподозрить источник звука. Поэтому за секунду до того, как Шурка приоткрыл двери, чтобы поглядеть не случилось ли чего, Стас быстро сдернул с себя трусы и бросился ничком на стонущего в разбросанном белье Лёху.
Какой там нахуй Родригес! Какие там нахуй «Четыре комнаты» с охуевшим Бандерасом, глядящим на горящий номер гостиницы. Да ладно Родригес, какой там нахуй «Ревизор»!? Знаменитая немая сцена – просто игры пупсиков по сравнению с тем космическим охуением, которое выразилось на лице Шурки в следующий момент.
Ибо, заглянув в комнату, он увидел следующее: Лёха стучит ногами об пол и громко постанывает, запустив руки в волосы и закрыв глаза. Абсолютно голый Стас, сверкая