самого Посада.
Мингела: А хожу ведь не бегом,
Дак на всё ушло полдня.
Вересинья: Ми́нушка, и у меня
Ноги резвости не той.
Чё, Улисья на постой
У Светлины поселилась?
Мингела: Доглядать определилась.
Та ж на ярмарку хотит.
Вересинья: Ту вдовство не тяготит!
Находились мужики,
А она их всех – в штыки!
Кабы мужа завела,
Щас бы он крутил дела.
Мингела: У неё ответ готов:
Разверта́ет всех сватов!
Оглянувшись, Вересинья увидела двух прехорошеньких юных барышень, прогуливавшихся вдоль лавок и весело щебечущих о чём-то своём.
Вересинья: Что за девоньки пошли?
Подолёшки по пыли
Волочатся как хвосты.
Мингела: Тротуары не чисты,
Дак девахи подметут.
Вересинья: Бестолковы девки тут!
Нет, чтоб кверху присобрать!
Мингела: Думали б! Не им стирать!
Беззаботные гуляют.
Вересинья: Как глазёнками стреляют!
Всё в теперешних порочно.
Мингела: Потому их замуж срочно
Надобно определять.
Враз отучатся вихлять
И задами, и плечами,
И постреливать очами.
Засидятся – вон, как я.
Не у всех таки братья́!
Вересинья: Нас растили много строже!
А у этих чё на роже!
Мордочки напудрены,
Локоны наку́дрены!
Приятный дамский разговор был прерван появлением Валенты. Церемонно раскланявшись с почтенными сударушками, Валента огорошил их страшной новостью, жизнерадостно заявив, что Коца убил местного священника батюшку Пилистра́та.
Валента: Чё твой зять-то утворил!
Вересинья: Чё?
Валента: Никто не говорил?
Пилистрата ж порешил!
Вересинья окаменела, а Мингела пренебрежительно фыркнула, чтобы не рассмеяться над такой нелепостью. Батюшка имел могучее, грузное телосложение, в то время как Коца был невысок, худощав, жилист и подвижен. То есть в сравнении со священником моряк выглядел цыплёнком рядом с устрашающе раздувшимся индюком.
Мингела: Батюшку что ль? Насмешил!
Где тот зять, где Пилистрат!
Наш священник многократ
Поплотней Коцепио́на.
Вересинья недолюбливала мужа Малафьи, ибо бывший моряк казался ей безалаберным бездельником, совершенно не стоящим её племянницы. Когда ей случалось гостить у Малафьи, редкий, но затяжной визит всегда заканчивался ссорой. Наговорив самой племяннице много нелестного о её непутёвом супруге, тётушка и с Коцей успевала поцапаться, хотя тот всегда старался оставить родственниц угощаться и распивать чаи наедине. Однако на людях Вересинья была гораздо сдержаннее и не порочила зятька публично. Она ничуть не поверила в дурацкую выдумку Валенты, ибо знала, что этот неприятный до отвращения