топора.
– И мы прям сейчас в неё едем?
– В кого? – удивился я.
– В эту твою деревню, – пояснила Алиса.
– Да, принцесса, – сказал я. – Скоро дорога повернет направо, и начнется настоящий лес. Мы с тобой проберёмся сквозь темную-темную чащу. Эта такая глухая чаща, что там даже мобильник не берёт.
Дочь оторвалась от игрушки и посмотрела на меня в зеркало. С заметным недоверием. Я серьёзно покивал ей и про себя улыбнулся.
– Зато сразу за лесом находится очень красивое поле до самого горизонта. И река. Она подкрадется к нам справа, и мы будем ехать почти по самому берегу. А через три километра начнётся моя родная деревня.
– А как её зовут?
Я аккуратно обогнул внушительного размера ветку, заброшенную поперёк нашей полосы ветром. Или кем-то покрупнее боксёра Валуева.
– Мою деревню зовут Опятки.
Алиса сзади довольно захохотала.
– Это потому что пятки?
– Нет, принцесса. Думаю, это из-за грибов. Есть такие грибы – опята. В этом лесу осенью вырастает очень много опят. Помнишь, я тебе показывал в книжке?
– Это которые растут на пеньках.
– Браво! Именно такие. Вот бы мне твою память.
Дочь издала звук, в котором отчётливо слышалось «куда тебе, старичку!»
Действительно, куда мне? Точнее, куда меня, собственно говоря, понесло? Тут и предыстории никакой не прослеживалось. В моих гастролях образовалась заметная временная дыра, заполнить её не удалось; кризис в отношениях с супругой миновал стадию обострения, но преодолен не был; Алисе не мешало бы удрать из июньской Москвы хотя бы на пару дней. И в семейных – пока ещё семейных – разговорах возникло слово «деревня».
Притащила его дочь.
Однажды она вернулась с прогулки и заявила, что практически все её подружки – и даже друг Славка – намереваются провести какую-то часть летних каникул «в деревне». В основном, у своих бабушек. Неведомый мне Славка показался особенно убедительным примером.
Алиса внимательно уселась за кухонный стол напротив меня и потребовала предъявить ей бабушку.
Так уж вышло, что помочь ей в этом вопросе ни я, ни супруга не могли. Живых бабушек для Алисы нам сохранить не удалось, о чём я и сообщил дочери. Немедленно был затребован дедушка. Дедушками мы тоже не располагали. Алиса осуждающе осмотрела нас и осведомилась насчет прадедушки, хотя бы одного. И здесь мы оказались бессильны. Но я имел неосторожность признаться в наличии деревни, где когда-то проживали искомые бабушка, дедушка и даже прадедушка. Атака продолжилась с новой силой под лозунгом «тогда в деревню». Даже новый смартфон с блестящей бусинкой на боку не помог мне отбиться. Все доводы и увещевания разбивались о твёрдую веру дочки в том, что деревня – это и есть самое волшебное место на Земле. Алиса даже обещала не добавлять во все блюда свой обожаемый майонез. Через два дня, наполненных до краёв занудством ребёнка и сарказмом супруги, мы уже запихивали в багажник пожилого «субару форестера» жёлтый Алисин