довольно страшно, хоть наша казнь и считается гуманной. Однако находятся и такие, кто любит поглазеть на происходящее из первого ряда. В этот раз мы оказались в их числе из-за моей нерасторопности. Мне пришлось возвращаться за забытым дома пледом, и чтобы успеть к началу церемонии, нам пришлось занять ближайшие свободные места. Практически без вариантов.
Эль, Папа, я и Олдос расположились рядом друг с другом. Осматриваю ближайших соседей и замечаю неподалеку Виктора. Пристально смотрю на него в течение минуты, и он, наконец, ловит мой взгляд. Виктор радостно машет, отвечаю ему тем же. В это время со сцены продолжает литься речь Каса о том, как важно соблюдать установленные Советом правила. Снова идет перечисление всех пунктов из списка, чего нам делать нельзя. При упоминании запрета на приближение к стене, снова вспоминаю вчерашний вечер и волшебную белую птицу. Слова Олдоса о другом городе, других людях не дают мне покоя. Посмотреть бы на реальный мир хотя бы одним глазком. Ощущаю в душе тревогу и непонятное жжение. Словно внутри меня эта тайна обрастает колючими шипами, защищаясь от света, и до боли царапает мои внутренности.
Эти странные мысли сменяются другими, еще более загадочными. Вспоминаю слова папы о том, что я не должна никому говорить о том, что узнала. Ему вторит Олдос. Но как на самом деле устроен наш мир, и почему застенную жизнь держат от нас в тайне, опутанной густым и ядовитым виноградником?
Со сцены доносятся слова Каса о том, что мы должны быть благодарны Совету за свою жизнь. За то, что наши предки были спасены и поселены в этот город первыми правителями. Я знаю все, что он говорит, почти наизусть. Интересно, они хоть иногда переписывают эту речь? Одно и то же каждый год, каждый месяц, каждый день. Надоело до безумия. Больше не хочу это слушать. Мой взгляд вновь гуляет по сидящей на траве толпе. Кажется, никто, кроме меня не игнорирует речи члена Совета.
Жители Стекляшки внимательно слушают то, чем их потчуют со сцены. Лица большинства горожан не выдают особых эмоций, все выглядят почти так же, как обычно. Ни тревоги в глазах, ни страха во взгляде, ни нервной дрожи в коленях или заметного волнения. Ничего этого не вижу. Вероятно, каждый уверен в завтрашнем дне. В том, что переживет сегодняшний. Или же мы настолько привыкли к ежегодным убийственным церемониям, что обросли тройной кожей, как снаружи, так и изнутри, и уже нас не трогает насильственное отбирание чужих жизней? Мы живем одной большой коммуной, и все же в ней каждый сам за себя.
По голосу оратора понимаю, что пустые речи близятся к своему завершению, и вот-вот наступит главное событие, ради которого нас всех сюда согнали. Обычно казнь проходит очень напряженно, в основном, конечно, для самих участников. Зрители, которых не пригласили на сцену, свободно выдыхают и благодарят судьбу за то, что та пощадила их. До следующего года. Совет называет имена нескольких человек. Они выходят на сцену, и перед всем городом распорядитель