женский крик, сменяющийся причитаниями. К голосу неизвестной женщины присоединяются голоса еще нескольких человек. Слезы, крики и мольбы о пощаде становятся все громче. Теперь невозмутимое настроение нашего живого организма улетучивается, на лицах людей появляется ужас и боль. Минуту назад казнь еще не была такой реальной, и лишь сейчас, когда распорядитель назвал первое имя, осознание страшной реальности вернулось в души людей. Уже знакомое чувство, тщательно запрятываемое в дальние уголки сознания, сегодня вновь вырывается на свободу.
Сквозь толпу пробирается тот самый Арон Пински, первый человек в черном списке этого года. Его сопровождают сочувственные взгляды, некоторым Арон пожимает руку, заранее прощаясь навсегда. Я знаю этого человека. Он работает преподавателем столярного и строительного дела для мальчиков в нашей школе. Что же такого он мог натворить? Все знают Арона, как доброго и честного человека. Неужели он сделал что-то нехорошее? Когда Арон проходит мимо нас, он на секунду останавливается, и я вижу слезы в его глазах. Сердце разрывается на мелкие кусочки от жалости к нему. Отец протягивает руки Арону, встает с земли и обнимает его. Не знала, что они дружили. Через несколько минут он уже стоит на сцене. Скорее всего, это последние минуты в жизни Арона, и он проводит их, любуясь ясным небом. Погода на улице прекрасная, как по заказу. И сейчас солнце словно насмехается над теми, кто видит его в последний раз.
Запомните меня таким, говорит оно.
Кас не торопится называть второе имя, предоставляя первому кандидату на вылет из жизни добраться до места казни. Когда волнение в массах немного спадает, он произносит следующее имя.
– Игнат Симон, – говорит Кас.
На этот раз отчаянные вопли ужаса, разрывающие напряженную тишину, раздаются у самой сцены. Игнат Симон – молодой парень, он немногим старше меня. Точного возраста я не знаю, но думаю, что ему не больше двадцати трех лет. Он сельхозник, такой же, как и я. Игнат работает на выращивании корнеплодов. А он-то чем не угодил Совету? Вижу, как он пытается встать с земли, но его шею крепко обхватывают руки невесты Леи. Она уткнулась в его грудь, надрывные рыдания девушки сотрясают все ее тело. Она кричит, что пойдет на казнь вслед за ним, в глазах Игната замечаю шок и неподдельный ужас. Наверняка он все еще не понимает, что только что произошло.
Лея не отпускает своего жениха, крепко в него вцепившись. Бросаю взгляд на сцену и вижу, как пара крепких охранников, устав наблюдать за этой душераздирающей картиной, бросаются вперед, чтобы расцепить влюбленных и ускорить процесс их прощания. Но глава Совета останавливает их, взглядом говоря «нет». Неужели этот черствый человек способен на сострадание и по доброте душевной дает молодым людям еще несколько последних секунд, одно последнее объятие? Вскоре убеждаюсь, что это не так, и намерения у главы города вовсе не такие светлые.
– Лея Суарес, – доносится до моих