Повелся. Ну, и тут же наказан был. Таис, как прочуяла росток, тут же его – хвать и между бедер затолкала. И сначала небыстро, неспеша, вразгончик, принялась мой карандаш обтачивать. Но от предыдущих порывов души он уже не тот; чувствительность от стахановского забоя утратил и в некоторых местах поистесался до едва терпимой боли. Но я ж пацан: зубы стиснул и в экран вперился. Примерно с полчаса прошло, фильм уже к концу идет, а Марина все на мне скачет, все продолжения банкета требует. Ладно, решаю, не прерывать же полет, будет тебе банкет: сгреб свободной рукой продукты со стола, и положил на него мою Таис. Только волосы попросил распустить. Она послушно резинку с хвоста стянула и – о, чудо! Я аж остолбенел. Такой-то я ее ни разу не видел. Стою, смотрю на веер волос рассыпных, на виньетки кудрей, вдыхаю аромат неземной, что от копны этой чистой на меня прет, и такой на меня праздничный дух находит, такое понимание того, что вот лежит предо мной моя Афинская Таис, простая русская Мечта, голая, мужем брошенная, а я – не я вовсе, а некий землепашец, конкистадор, что непременно должен освоить, пропахать это изголодавшееся от нехватки крепкого плуга поле. И вогнал я свой дух, Вадь. И пропитал семенем почву и… рухнул.
Долго мы на столе бутербродом лежали. Остывала земля. Хорошо, что и стол у нее крепким оказался. Старых времен, видать. Пробовал я потом как-то на нынешних, дээспешных, – скрипел, пердел две минуты и разъехался. Тьфу! Поотрывал бы все этим лепилам. А тот стол – честная работа. Может антикварный, гамбсовский?
…Ну чего-чего? Лежим. Она в себя пришла и давай в ухо нашептывать: мужа брошу, с тобой жить хочу. Нет, вот ты скажи мне, каким местом она думала? У них что, верность на вес?! Две палки – я вся такая честная, почти верная. А после четырех – да ебись все конем! Прощайте мужья-дети?! Нет, братан, не понять мне нашего брата – сестру. И тебе не советую.
Сборы были недолги от Кубани до Волги. Домой иду, а мысли как в котелке кипят, клеймлю себя – зачем, зачем Мечту убил? Сам же, своим же собственным… эх!
С Маринкой я еще пару раз встречался. Но такого, как в ту ночь, уже не было. Почувствовала она перемену во мне и как-то проще стала, грубее, что ли. В словах – сарказм, в голосе – стеб. И огня в глазах – как ни бывало. Последний раз, когда звонила, предложила совсем не расставаться, а встречаться и чисто трахаться. А я уже спекся, скис. Да к тому же вновь закрутил с теми двумя, что ради нее в Лужниках бросил. Вот такая хистори, Вадь. Что у тебя? Тост? За мечту? Не, Вадь, прости, за мечту пить не стану. Давай лучше свой фирменный… как, как говоришь?.. чтобы деньги стояли и хер был?.. у-у… хватит тебе… видать, допился… пойдем, я тебя домой отведу…
Женщин иногда надувают
Все началось с дырки в боку.
Нет, все началось раньше. С Изьяра.
Да нет. Если быть до конца правдивым, то начало истории с переодеваниями, склоками и мытарствами было положено