закутать в саван
Пора и схоронить открыто бога
Рабов земли и будничного дела!
Давно пора понять вам, что успел
Он одряхлеть за сотню сотен лет.
Эйнар
Ты болен, Бранд.
Бранд
О, нет, здоров и свеж я,
Как сосны гор, как можжевельник дикий;
Но род людской – он в наше время болен,
Нуждается в лечении. Вы все
Хотите лишь играть, шутить, смеяться.
И верить, уповать, не рассуждая.
Хотите бремя все грехов и горя
Взвалить Тому на плечи, Кто явился,
Как вы слыхали, пострадать за вас.
Венец терновый Он, Многострадальный,
Надел, и – можно вам пуститься в пляс!
Пляшите, но куда – вопрос печальный –
Вас пляска заведет в последний час?
Эйнар
А, понял я! Да, этой песнью новой
Заслушиваться стали здесь у нас.
Принадлежишь ты, значит, к новой секте,
Что учит жизнь считать юдолью скорби
И силится заставить всех на свете
Посыпать пеплом головы себе?
Бранд
О, нет; не проповедник я присяжный,
Не как священник говорю сейчас;
Христианин ли даже я – не знаю;
Но твердо знаю, что я – человек,
И вижу зло, недуг, страну постигший.
Эйнар (с улыбкой)
Мне до сих пор не доводилось слышать,
Чтоб наша добрая страна была
Уж слишком жизнерадостной страною.
Бранд
И правда, радость здесь не бьет ключом;
Будь так оно, еще куда ни шло бы.
Уж если раб ты радости, то будь им
Всегда, с утра и до ночи, всю жизнь;
Не будь – одним вчера, другим сегодня,
А завтра, через месяц, третьим. Будь
Чем хочешь ты, но будь вполне; будь цельным,
Не половинчатым, не раздробленным!
Вакхант, Силен – понятный, цельный образ,
Но пьяница – карикатура лишь.
Пройдись-ка по стране, людей послушай, –
Узнаешь, что здесь каждый научился
Быть понемножку всем – и тем и сем:
Серьезным – в праздники за службой в церкви;
Упорным – где обычаев коснется
Таких, как ужинать на сон грядущий.
Да плотно, как отцы и деды наши;
Горячим патриотом – на пирах,
Под звуки песен о скалах родимых
И твердом, как скала, народе нашем
Не знавшем рабского ярма и палки;
Натурою широкой, тороватой –
На обещания за винной чашей;
Прижимистым при обсужденьи трезвом –
Исполнить их иль нет. Но тем иль сем
Лишь понемножку всяк всегда бывает;
Ни добродетели в нем, ни пороки
Всего не заполняют «я»; он дробь
И в малом и в большом, и в злом и в добром.
Всего же хуже то, что убивает
Любая дроби часть остаток весь.
Эйнар
Нетрудно бичевать, но лучше быть нам
Помилосерднее.
Бранд
Быть может, лучше,
Зато