и сюда. Ну, в общем, противный.
– Ну, в общем, Греция. Платон, «Пир». Ну и дальше?
– Ну, и я бегу – а там пещерка. Кусты сзади далеко трещат. Я в пещерку и юркни. Думаю, козел этот…
– Как? Ну да, козел и есть.
– … ни за что не догадается. Он же тупой.
Фавн перевел дух, поморщился.
– А ты молодец, терпеливый, похвалил Никола, доматывая бинт. – Ну вот уже и все. Так что у вас там дальше с Власом было?
– Ничего не было. Он полез в грот, и тут я взмолился: боги великие, Пан-отец, не дайте пропасть, уберите меня отсюда! Как вдруг загремело, затряслось, загрохотало, заворочалось, загромыхало, содрогнулось…
Глаза фавна стали закатываться.
– Тиш, тиш, – похлопал его по косматому колену Никола. – Какой ты впечатлительный. Ну, понятное дело, землетрясение. Завалило тебя, что ли?
Иларий торопливо закивал.
– Засыпало. Потом не помню. Потом глаза открыл – свет белый, глаза режет, холодно, как в жизни не было, все белое, стою по колено в белом, коркой покрытом…
– Мать моя… козочка! – поддержал Никола. Иларий оскорбленно фыркнул.
– Да ладно, ладно, – примирительно сказал Никола. – Убрали тебя оттуда, нечего сказать. Бандероль без адреса. Хранить вечно. Знаешь, сколько лет прошло?
– Сколько?
– Да не одна тысяча.
– Не может быть…
– И Пан умер.
– Не может быть…
– Точно, точно. Была верная весточка. Умер, мол, Великий Пан. Тыщи две тому назад. Кто ж тебя теперь домой вернет?
Иларий смотрел потерянными глазами, желтоватое радостное безумие в них выворачивалось отчаянной изнанкой. Губы дрожали. Пальцы вцепились в мех на коленях.
– Ладно. И здесь люди живут. И всякие прочие. Раз уж так вышло, давай справим поминки по Великому Пану.
Никола придвинул в угол крепкий стол, поставил бутыль самогону на травах, стаканы граненые, две банки армейской тушенки, литровую банку маринованных огурчиков, вышел в сени, навалил в миску капустки. Снова подвесил котелок, теперь из воды горбились коричневые клубни.
– Щас мы ее, родимую, в мундирчиках… А пока давай… не чокаясь.
В растерянности от неожиданных и ошеломительных новостей Иларий подзабыл недавний опыт, а прозрачный вид напитка не вызвал в нем опасений. Он, взяв пример с хозяина, лихо опрокинул стакан.
– Да что ж ты! – забеспокоился Никола, поднося ему огурчик на вилочке. – Это ж тебе не виноградное разбавленное. Это ж чистый самогон. Ты закусывай, закусывай.
По-козьи проворно фавн схрупал огурец и приободрился. В глазах растеклась теплая влага, улыбка тронула помягчевшие губы.
– Амброзия чистая, – проворковал он. – С нектаром сладким.
Волк кивнул, наливая по второй.
– Организму надо не давать опомниться. Ударная доза называется. Пей. Как лекарство. И все пройдет.
Выпили по второй.
– Погоди-ка, – сказал Волк, орудуя консервным ножом. – Нельзя без закуски.
Выпили