не носила, – смущенно улыбнулась Маура. Аудьярта ободряюще улыбнулась ей в ответ.
– А еще перстни, а еще ожерелье! А венец! Ты ведь дочь герцога. Ой, а башмаки? Разувайся.
И белые нежные ножки Аудьярты, переступив по вымощенному узорной плиткой полу, нырнули в войлочные башмаки Мауры. А Маура, замирая от восторга, обула ноги в вышитые башмачки ирландской кожи, новенькие, приготовленные к свадебному наряду.
– Как раз, – сказала Аудьярта, повозив ногой в разношенном, растоптанном башмаке.
– Жмут, – пожаловалась Маура.
– С новыми всегда беда такая, – утешила ее сестра. – Придется потерпеть. Сможешь?
– Смогу, – Маура решительно мотнула черными кудрями.
Тихий, но твердый стук в дверь заставил обеих вздрогнуть. Аудьярта успокоительно покачала головой.
– Кто там? – спросила она, подойдя к двери.
– Сестрица, открой, это я!
– Боже мой, – ахнула Аудьярта, – только не это. Выручай.
И уже громко:
– Что тебе нужно, сестрица?
– Открой!
– Не могу. Я… я раздета. Уже пора. Почему ты не переодеваешься?
– Сестрица… прошу тебя! Последний раз прошу. Пусть он не любит меня, но я-то его люблю. А тебе – не все ли равно? Разве ты сможешь о нем заботиться, как я бы заботилась? Так ждать, так молиться, когда он уедет в крепость? Так ухаживать за ним, если его ранят? Разве ты сможешь? В тебе сердце холоднее льда, тверже стали!
– Неправда, неправда, – ей в ответ взмолилась Аудьярта, прижав ладони к мокрым щекам.
– Неправда? Ты даже не откроешь дверь, чтобы посмотреть, как я стою на коленях!
– Что же делать? – шептала Аудьярта. Маура на цыпочках подошла к ней и стиснула ее руку в своих.
– Она его любит? – одним тихим выдохом спросила Маура.
– Он любит тебя, – напомнила Аудьярта. – Он сам мне сказал об этом.
– Но она его любит.
– Любовь не приходит плакать под дверью. Любовь молчит до тех пор, пока не наступит время действовать.
– А если никогда?
– Умирает молча.
– Откуда ты столько знаешь про любовь, барышня? – чуть насмешливо спросила жонглерка.
– Я люблю, – ответила Аудьярта. – Уходи, Беренгьера. Ты мешаешь мне.
– Ах, так?! – послышалось из-за двери. – Ну ладно же!
Аудьярта прислушалась.
– Она ушла. Теперь осталось совсем мало времени. Слушай меня и запоминай: когда отец и матушка придут благословить тебя, говори только шепотом, когда можно промолчать, кивай, они поймут: ты ведь волнуешься, не правда ли? Гвидо Гоассу не обязательно знать, в чем дело, до самого конца. Всем известно, что я не рада этому браку, так что твое молчание никого не удивит. Фату… вот так и вот так. Твоего лица совсем не видно, шпильки держатся прочно. Не бойся. Теперь венец. Покачай головой. Ты должна чувствовать себя уверенно.
– А будет ли венчание действительно, если меня будут называть