Георг.
– Тогда ты играешь не по правилам. Ты не угадал цитату, – сказала Жиль. Они шагали по прелым листьям, держась за руки.
– Я угадал тебя, это даже больше. Видишь тот холм? Дом на другой стороне. Мы почти пришли, – сказал Георг и остановился, чтобы достать воду из сумки. Жиль кивнула и убрала упавший на лицо локон. Её светлые волосы намокли и потемнели, из пшеницы превратились в медь. Густые кроны деревьев смыкались над ними, и сквозь прорехи в этом покрове было видно нечистое от туч небо.
– Дай мне, – сказала Жиль и протянула руку.
– У тебя своя есть, – в шутку сказал Георг и улыбнулся. Жиль долго и с упоением пила, запрокинув голову.
– Мне здесь нравится, – заключила она, – если посмотреть наверх и расслабить глаза, видны кусочки света между листьями, и как это всё постоянно шевелится. Будто мы нырнули в озеро и посмотрели со дна наверх.
Георг улыбнулся и взял её крепче за руку. Жиль тяжело дышала после очередного крутого подъёма, но глаза её, ярко-голубые, смотрели счастьем. Размеренное пощёлкивание капель о листья и её мокрые пальцы в его ладони доставляли Георгу радость.
До дома оказалось не так просто добраться, как казалось с первого взгляда. Напрямик было не пройти, пришлось обходить густые мокрые заросли, большие лужи и слишком скользкие и грязные тропинки. Георг видел, что она устала, он и сам уже устал, но эта усталость была приятной.
– Смотри, там сойка! – воскликнула Жиль, тут же поскользнулась и чуть не упала. Чтобы удержать равновесие, она вцепилась ногтями в его ладонь.
– Осторожно, не падай. Где она? – ответил Георг, глядя туда, куда показывала Жиль. Но сойка упорхнула.
– Была там, на ветке, – ответила Жиль виноватым тоном.
– Здесь много птиц, – ответил Георг, – мы почти на месте… Если белки ничего не испортили, будет даже горячая вода…
– Какие белки? – недоверчиво спросила Жиль, улыбаясь.
– Я поручил им присматривать за домом… – продолжал Георг, стараясь сохранять серьёзное лицо. Царапина на руке приятно зудела.
– Ты это придумываешь! – Она легонько ткнула его локтем в бок, Георг усмехнулся и помог ей сделать последний рывок на холм. Они подошли к дому.
Доски, гвозди и бетон терпеливо дожидались возвращения человека. Им невдомёк, что сами по себе они никому не нужны. Но у вещей есть и другая черта: они имеют власть над людьми. Мысли Георга вернулись к теме смерти: он думал, что человек так несчастен перед лицом неминуемого конца потому, что он видит как вещи вокруг него продолжают жить пока он стареет и закрывает в последний раз глаза. Несправедливость этого закона природы не даёт покоя. Пока жив, ты можешь успеть создать прекрасные вещи, но тебе не взять их с собой в смерть. Диоген давно мёртв, а египетские фараоны томятся под стеклянными колпаками музеев вместо того, чтобы пировать за мраморными столами в прекрасных одеждах, в которых они были погребены.
Можно создать