книгам Георг вернулся только после смерти отца, но он уже не собирался прочесть их все. Не то чтобы он не хотел, скорее да, чем нет, но теперь это вряд ли имело смысл. Другой мир не откроется, когда он перевернёт последний лист последнего тома, это случится без помощи книг, когда придёт время. Отцу он, например, уже знаком. Георг не перестал читать и теперь. В книгах он видел только искусство, эстетику вещи и мысли, он не верил в мистическую силу слова. Может быть, он заблуждался, но сакральность текста для него была недоступна: он просто слишком долго смотрел на деревья в лесу и там увидел то искомое невыразимое нечто. Теперь он видел это в Жиль, зачем ему книги? Георг не верил, что книга может изменить мир, или человека, для этого она слишком вежлива. Древний закон магии – заклинание срабатывает только когда слова прозвучат вслух. Зачем тогда читать? Георг сравнивал чтение с поисками внутренностей жизни, тех самых, которые постоянно ускользают как пёрышко на ветру. В книгах можно найти утешение, можно даже убедить себя в том, что книга приоткрыла тайну души и теперь всё стало хоть чуточку понятнее.
Жиль заметила, как Георг надолго остановился у книжных полок и интуитивно, как умеют женщины, представила себе, о чём он думает. Надо признать, что мысли Георга были всё же вполне оригинальны, и вряд ли Жиль могла их полностью себе вообразить, но то, что он предавался воспоминаниям, было совсем не трудно понять. Её внимание привлёк один из рисунков, она подошла к нему.
– Милая картинка. Похоже на Норвегию… – сказала она.
– Мама вырезала её из какого-то журнала… – нехотя ответил Георг. Он вдруг понял, что смущается потому что здесь есть Жиль, и она на всё это смотрит, и думает об этом, думает о нём, думает теперь что-то другое, чего никогда раньше не думала, и Георг был уверен, что это другое не может быть хорошим. Было ли детство Георга счастливым? Несомненно. Но это было счастье, собранное из кусочков несчастий, куда отчетливей он помнил ночные кошмары, чем прогулки по лесным тропинкам. Он стыдился того, что мог оказаться тем, кем Георг никогда не хотел себя видеть. – Я спущусь вниз, включу генератор, а потом покажу кухню.
– Сегодня я не в настроении готовить, – ответила она мрачно, но сделала это чтобы просто пожурить Георга, и тут же сама упорхнула от него на кухню.
– Готовить не охота, – повторила она, – покажи лучше, где ванная, ты обещал горячую воду. С этими словами она провела пальцем по столешнице и карикатурно наморщила брови, показывая Георгу грязный палец. Он заметил, что её рука дрожит и поспешил отвести взгляд, но, кажется, она успела заметить. У неё всегда дрожат руки перед приступом.
– Твои белки не очень-то чистоплотные жильцы… – сказала она.
– Уверен, они делали всё возможное, – ответил Георг уже из подвала. Он мигом спустился по лестнице и щёлкнул вверх выключатели. Теперь свет был во всём доме. Из-за того,