момент в его жизни.
Сам дом не вызывал у Георга никаких эмоций, и в то же время он всегда ощущал внутри себя сгусток недоверия к этому месту. Иногда Георг вспоминал о ночных кошмарах, которые мучили его детстве. Не было ничего реальнее этих снов наяву, он думал так и теперь. Хоть он и не боялся уже этого дома, и кошмары остались только в тёмной памяти, дом не был для Георга родным и безопасным местом, он не был для него собственно домом – местом, куда всегда можно вернуться, что бы ни случилось. Но он привёз сюда Жиль. Внутренняя жизнь, противоречивая и скользкая, как тающий лёд.
Вот они подходят к крыльцу, Георг погружён в себя, изучает смутно знакомые вещи и прислушивается к себе. Он насторожен, дышит тихо и медленно, он боится разрушить установившийся контакт, оторвать крылья этой бабочке эффекта. Он по-прежнему готов убеждать себя, что дом не вызывает в нём никаких эмоций, всё, что происходит с ним сейчас, невозможно зафиксировать, это можно только вынуть из глубин в гипнозе, в том состоянии души, в котором эти вещи обитают, и только на момент, – посмотреть на блёклые камешки, на которых обсохла вода и огорчённо отметить, что они уже не такие яркие, как на дне озера. Георгу кажется, что проходят часы, но на самом деле они просто поднимаются по ступеням. Раз, два, три. Память мышц, память сердца, память крови.
Массивные бетонные балки уходили глубоко в грунт и потому оползни, дожди, любая непогода такому фундаменту ни по чём. Дом был построен прадедом Георга. Его самого он видел только на фотографии и только раз: острый взгляд и суровое лицо, обрамлённое густой бородой. Дубовые поленья со временем стали только прочнее, а широкая лоджия, засыпанная листьями, была сделана уже его отцом. Георг сам принимал участие в стройке – учился забивать гвозди. На один из скатов крыши завалилось массивное сухое дерево, но дом не пострадал, а образ от этой детали только выиграл. Жиль должна быть в восторге. Они у самой двери.
– Ну, как тебе? – спросил он, помогая Жиль снять рюкзак. Он притянул её к себе, заглянул в расширенные зрачки, ловившие каждую деталь. Она сказала, что дерево на крыше – это нечто. Здесь она сможет работать, здесь она вылечится.
Георг повернул ключ, снял навесной замок и первым ступил за порог. Память тела заработала: он быстрыми движениями сложил все сумки в углу, нащупал в полутьме дверцу щитка и включил свет. Его руки немного дрожали. Георг уехал три года назад, и дом на первый взгляд прекрасно перенёс одиночество.
Есть такие люди, которым наедине с собой лучше всего. Георг любил быть один, он научился наслаждаться одиночеством. В детстве ему не хватало общения, это печалило его и заставляло думать над этим. Он не понимал, почему они живут здесь, где нет ничего, кроме красоты, которую не с кем разделить. Ночами, когда он не мог уснуть, Георг смотрел в окно. Лунный свет бликовал на листьях и покачивающихся деревьях. Со временем это зрелище принесло Георгу уверенность в том, что жизнь на самом