проблему не решают. Я не пустослов по натуре. Но «не убий», как единственное и очевидное решение вопроса, до сих пор воспринимается работниками приюта как оскорбление животных и всей системы. Ты можешь злиться на систему и менять ее. Мы работали с животными, потому что любили их, и любили так сильно, как никогда не любили людей. И каждый из нас отчаянно хотел, чтобы настал тот день, когда наша помощь не потребуется. И если все вы сомневаетесь в этом, то идите к черту!
Усыплять животное – это одно, а вот слышать причины, почему хозяева хотят убить своих питомцев – это абсолютно другое, что-то за гранью понимания. Четырнадцатилетнего кота хотели сдать, потому что в доме, где он жил, должен был родиться ребенок. Один пес болел раком, и его хотели убить, потому что у него был… рак! В особо тяжелые дни подобные причины выводили нас из себя.
Один парень принес очаровательного родезийского риджбека, принимала его моя подруга Марта.
– Мне, правда, очень жаль его отдавать, – сказал парень.
Марта опустилась на колени перед псом и потрепала его за ухо.
– Почему вы не можете его оставить? – спросила она, одновременно отправляя пса в питомник.
– Я переезжаю.
Марта похолодела.
– Черт возьми, куда вы переезжаете? В Китай?
Больше в приюте она работать не смогла.
Мы успокаивали себя, точнее внушали себе мысль, что все эти люди, которые приносили своих питомцев нам, хотя бы не бросали их на улице на произвол судьбы или не оставляли в пустующих квартирах и домах. А это происходило с поразительной регулярностью. Мне кажется, что то, как люди обращаются с животными, иной раз хуже, чем усыпление несчастного пса или кота. Я был посланником. Всего лишь. А сообщение пришло из того места, где было решено не ценить и вообще не обращать никакого внимания на существа, неспособные разговаривать или ходить на двух ногах. В таком случае, разве могло это не вдохновить меня на перемену ценностей и веры, на новые идеалы? Быть рядом с бродячей собакой, буквально держать ее за лапу, баюкать, говорить слова любви, пытаться хотя бы в последние часы или минуты жизни животного показать, что есть в мире любовь. Я знал, что в этом перевернутом мире я делал больше хорошего, чем плохого.
В приюте не существовало такого понятия, как «обычный день». Я никогда не думал, выходя из дома, что сегодня будет такой-то день. Я пришел сюда с места, где утром я брал зубную щетку в руку и отправлялся чистить аудиокниги, и это нехитрое занятие занимало у меня все 8 часов рабочего времени. В ОЗЖ мой день был намного активнее и суматошнее, потому что постоянно что-то происходило. Однажды моя группа «Pope of the Circus Gods» выступала на ночной вечеринке в Хилле, районе Боулдера, где тусили студенты, и утром я проспал, не услышал будильник. Было несложно, я же жил в халупе без окон. Единственное, что могло меня разбудить, если я не услышал будильник, так это переполненный мочевой пузырь и солнце, бьющее в глаза. Когда просыпаешься, чтобы пописать,