Это просто Петя. Хотя есть и другие варианты. Тётя, продающая билеты, сказала, что это название греческое. Святой Пётр. – Муж обнял её за рюмочную талию. – Не холодно?
– Да что ты! На Юге и холодно?
– Нет, ну вечерок тут… Днём припекает как на сковородке, а вечером… – Он покачал головой, глядя в ту сторону, откуда послышалась музыка. – Золото моё! А давай-ка пойдём вон туда, посидим, как бояре, винца попьём.
– Да ну, там, поди, дорого.
– А зачем нам дешево? Мы с тобой не каждый год свадебное путешествие будем совершать. – Он мягко, но настойчиво повёл жену туда, где разливался дивный саксофон вперемежку с другими музыкальными дивами. – Выпьем, потанцуем. Я тебе все ноги оттопчу.
И опять они расхохотались. И в эту минуту он увидел цветочницу – дородную бабищу, торговавшую цветами на углу фигуристого домика под кипарисами. Ему захотелось купить и подарить огромный букет обалденных каких-нибудь южных цветов – ароматных, ярких, буйных.
Они остановились около фонтана. – Погоди-ка, золотце, я сейчас приду…
Жена пропала в ту минуту, когда он отвернулся купить цветы. И день, и ночь потом он будет мучительно прокручивать «киноплёнку» – будет пытаться по минутам, по секундам восстановить прошедшее событие. Вот он пошёл беспечной франтоватою походкой – мало, что ли, мы кому должны. Вот он взял охапку цветочную радугу – несколько букетов заграбастал один букетище. Дородная цветочница даже икнула от изумления, проворно пересчитывая деньги. А он, опьянённый своим куражом, заулыбался, предвкушая торжество; жёнушка станет ворчать за непомерную трату, но жёнушка будет довольна. Вот он повернулся и пошёл обратно – и не увидел жены у фонтана. Продолжая улыбаться, обошёл кругом косматого куста шумно сверкающей воды. Постоял, позвал, наивно полагая, что это просто шутка – жёнушка решила в прятки поиграть.
Сначала звал негромко, потом забеспокоился, громче позвал.
А потом стал срываться на крик. Цветы, которые он машинально зажимал в руках, один за другим потихоньку падали под ноги и это – как позднее думал он – напоминало дорогу, по которой увозят покойника, напоследок посыпая путь цветами.
Птицы, потревоженные криками, стали выпархивать из темноты деревьев, где устроились на ночлег. А вслед за ними люди затревожились – народ, какой находился поблизости. Затем пришли два бравых блюстителя порядка, послушали сбивчивый рассказ, во время которого мужчина порывался идти куда-то, искать жену. Тревога в сердце у него нарастала с каждой минутой. И давление росло. Голова загудела.
Он плохо помнит, как пришёл с милиционерами в ближайшее отделение. Там попросили написать заявление, но это оказалось делом невозможным – перо всё время спотыкалось, царапало бумагу и разрывало – руки тряслись, да и не только руки. Бедняга находился точно в лихорадке, даже зубами клацал, как на морозе.
Милиционеры «сняли показания» с него и отпустили. Но куда теперь идти – он ни черта не мог понять. Растерянный, смятый и подавленный, бедняга поплёлся куда-то