стороне – за горами, реками и озёрами – первый оловянный утренник прижигал траву; лужи ледком одевались; деревья, объятые прохладными пожарами, широкошумно уронили всю листву. А здесь ещё тепло и даже лучше, чем летом – жара отвалилась от Юга.
– Влажность упала, дышать стало легче, – однажды он услышал от курортников.
– Легче дышать? – Он удивился, потирая ладонью под сердцем. – Вы что, издеваетесь?
Два чистых, аккуратно выбритых курортника покосились на него с недоумением – видок у него был подозрительный.
Милиция молчала всё это время – никаких известий по поводу пропажи нет. Каждое утро он ходил туда, как на работу, торчал на каменном крыльце, курил – знакомые милиционеры угощали его, ещё совсем недавно не курящего. Так продолжалось до той поры, покуда к нему не приблизился малоприветливый, угрюмый офицер, похожий на гусара.
– Послушай, Петря! Или как там тебя?.. – заговорил он твёрдо, жёстко. – Ты больше в таком виде тут не появляйся! Понял?
Петря – так теперь его звали многие – пожал плечами.
– В каком таком виде?
– А ты считаешь – это нормально? – Офицер, кривя ухмылку, посмотрел на его пожёванную грязную рубаху. – Это парадная форма?
– Ничего, – сказал Петря, – жена постирает.
Офицер покачал головою. Фуражку на брови надвинул. – Можно только позавидовать твоей наивности.
– А что такое?
Офицер глазами скользнул по туманной окрестности.
– Горы… Море… Где кого тут найдёшь? Мёртвая была бы, так нашли. Мы же кругом все давно обшарили.
– Живая значит! – Он улыбнулся. – Это хорошо!
– Тьфу! – Офицер сердито сплюнул и повторил: – Хватит здесь маячить. К нам приезжает начальство, а ты… Торчишь тут, как пугало в почётном карауле.
Возле милиции Петря больше не появлялся, побаивался.
Лишь иногда, встречая знакомого сержанта или старшину, идущих на службу, он потихоньку спрашивал – нет ли каких новостей. Ничего утешительного сказать ему не могли – разводили руками.
И опять он уходил к фонтану, возле которого всего лишь на минуту оставил жену. «Говорят, что преступника тянет на место преступления, – вспомнил Петря. – Выходит, я преступник?
Да? А ведь если разобраться, то и в самом деле. Кто самый виноватый во всей этой истории?.. Вот то-то и оно!..»
Он даже ночевать приноровился недалеко от фонтана. Сам не понимая, зачем он здесь торчит – он всё как будто что-то, кого-то караулил, то и дело вскидывая голову при малом шорохе или треске в тёмных кипарисах и платанах.
Однажды на рассвете Петря неожиданно услышал неподалёку:
– Это курортный город или что? Какая-то берлога под кустами! Спит, за юрту ходит…
– Кто? Где? – Да вот здесь.
– А ну-ка, дай поганую метлу!
Петря всполошился и на четвереньках, чтобы не видели, быстро покинул свою берлогу.
Около фонтана он больше не ночевал, да и нельзя уже заночевать: под конец октября небеса разодрало