к другому встречному, но и он промолчал. Подобным образом повёл себя и третий человек. Я был удивлён и решил, не обращаясь более ни к кому, найти базарную площадь и у торговцев выведать всё о храме, но и там я ничего не узнал о нём. В поисках храма я пробродил весь день. К вечеру, уставший, я подошёл к Нилу, привалился к камню и уснул. Грубые потряхивания разбудили меня. Открыв глаза, я увидел трёх мужчин в необычных одеждах и в угрожающих позах. Возвышаясь надо мной, они закрывали луну и полнеба.
– Разбойники! – Мелькнувшая мысль приготовила меня к смерти.
– Кто ты, чужеземец? – проговорил один из них.
Его слова изгнали вошедшее в меня напряжение.
«Разбойники не стали бы разговаривать со мной, тем более выводить из сна», – мысленно подумал я и испросил позволение встать на ноги.
Позволив мне встать, они ощупали меня руками. Оружия я не носил и это, видимо, настроило их на более мягкий разговор со мной. Они поинтересовались о цели моего входа в Мемфис, спросили, откуда я родом. Разобравшись, что передо мной жрецы, я отвечал правдиво, ничего не скрывая. Сказал, что желаю быть слугой Изиды и Озириса.
Ответ им, видимо, понравился, так как их позы, чётко видимые в свете луны, приобрели менее угрожающий вид.
Выведав всё, что было нужно, они тихо удалились. Оставшись наедине с ночью, я проанализировал наш разговор и пришёл к выводу: без рекомендации какого-либо жреца мне никогда не переступить порог храма. Но жреца надо было не только найти, но и войти к нему в доверие.
Удача сопутствовала мне. Не буду рассказывать, как я нашёл такого жреца, как он проникся ко мне доверием, суть не в этом. Главное то, что он согласился сопроводить меня до входа в храм. Путь к нему оказался долог. Мы шли по пустыне, пересекали реки и озёра, томились под палящими лучами солнца, дрогли под проливным дождём, спасались бегством от хищных животных, но я был молод и с лёгкостью переносил все невзгоды. Я был готов вынести большее испытание, лишь бы ступить на порог храма. Готов, но не знал, что меня ждёт более суровый, скажу сильнее, более жестокий экзамен, нежели тот, что выдержал перед сопровождающим меня жрецом.
Повторюсь, знание того, что я могу погибнуть в стремлении познать божественное начало, не увело бы меня с намеченной тропы. Я принял решение и отступать не намеревался.
На исходе девятого дня на горизонте показались горы.
– Там храм! – указав в их сторону, сказал мой спутник. – На закате завтрашнего дня мы войдём в него. Ночь, что встретишь сегодня, и день, что увидишь завтра, возможно, будут последними в твоей жизни. Готов ли ты отдать жизнь Изиде и Озирису?
– Да! – ответил я, располагаясь на ночлег.
Как жрец и говорил, на закате солнца следующего дня нас встретили молчаливые горы, но сколь я не осматривал их, сколь не озирался вокруг, храма не видел.
Заметив мою растерянность,