я клевал носом.
Кто-то коснулся моего плеча. Я открыл глаза и увидел Этилию.
– Виктор, мне холодно одной! – проговорила она и потянула меня к шалашу.
В шалаше, – сразу после того, как мы расположились на пышном ложе, она без всякого стеснения плотно прижалась ко мне, обняла руками, поцеловала в щеку и, уложив голову на мою грудь, замерла. Окунувшись в аромат её тела, я быстро уснул.
Спал я, вероятно, не долго, так как проснулся от капели падавшей на моё лицо. Открыв глаза, я увидел склонённое над собой лицо Этилии. Свет полной луны, падавший на него, ясно высвечивал её глаза полные слёз.
– Что с тобой, Этилия? – спросил я её и услышал пронзившие меня слова.
– Почему ты отвергаешь меня? – всхлипывая, проговорила она, и новые капли горячих слёз окропили моё лицо.
Второй раз в течение короткого времени я не знал, что ответить.
– Почему ты отвергаешь меня? – вновь проговорила она и резко, не дожидаясь ответа, сбросила со своего тела посеребрённое луной платье и левой грудью коснулась моих губ.
Ощутив упругость девственной груди и пьянящий аромат молодого податливого тела, я коснулся руками её спины и медленно повёл их до изгиба в талии, затем, не останавливаясь, продвинул их до маленьких ягодиц, провёл по ним и, раздвинув её ноги, застыл пальцами на увлажняющемся девичьем лоне. Через минуту, когда моё мужское достоинство стало овладевать им, я обвил её ноги своими ногами и резко вдавил её ягодицы в себя.
Вскинув голову вверх, Этилия издала короткий, но громкий вздох-вскрик, затем охватила мою шею руками и влилась в моё тело с протяжным стоном.
Ночь прошла в пылкой любви.
Утром я понял слова моего сердца, сказанные на поле с разливами маков. Слова о том, что здесь оно найдёт свою погибель. Я полностью согласился с ним, оно нашло погибель в любви, которая не может иметь будущего. Придёт миг, и Они вернут меня в моё пространство и время.
Аашуа появился на третий день уставший, но в приподнятом настроении. За его спиной висел туго набитый чем-то мешок. Сбросив его к ногам, Аашуа протяжно выдохнул тугую струю воздуха, улыбнулся мне и, расслабляясь, повел глазами по вековым теревинфам, оплетённым лианами, затем направил взгляд на Иордан. В это время из реки выходила Этилия. Их глаза встретились. Аашуа замер, видимо приняв её за речную фею. Этилия вскрикнула, резко присела и, закрыв накрест сложенными руками маленькие груди, умоляюще посмотрела на меня.
Поняв её взгляд, я зашёл в шалаш, приподнял с ароматного ложа свою рубашку и бегом направился к Этилии. Запахнувшись в неё, Этилия вцепилась в мою руку и спросила: «Это он?»
– Да! – ответил я коротко.
– Фу-у-у! – не менее протяжно, чем Аашуа выдохнула она тугую струю воздуха и, расслабившись, протянула. – А я-я, бы-ло-о, ду-ма-ла, что это-о-о разбо-о-ойники.
– Разбойники? Почему ты его называешь во множественном числе? – спросил