госпитальном списке мало солдат Землянского полка. Они погибли почти все. Ещё в той «атаке мертвецов». Вечная слава и память тем, кто остался неизвестным тогда. Но это не умаляет их доблести! Когда наступит август 2014 года – вспомните о нас. Через сто лет, но вспомните. Мы тоже хотели жить. Но за нами была Россия. Земля завещанная нам предками. И мы не отдали ни пяди. У нас не было разницы в вере и национальности. У нас была Россия.
Гарнизон крепости Осовец.
Не сдавшийся в плен
Всем пропавшим без вести
Великой Отечественной 1941—1945г.г.
Политрук
Вначале увиделось небо. Густо-синее, летнее… Потом увиделось как продотрядовцы раскапывали яму, где прятали зерно для посева следующей весной… Потом – как вели батю к пролётке двое красноармейцев с винтовками. И человек в кожаной куртке орал: «Ты ещё вякать будешь, кулацкая морда? В городе разберёмся!"… И пыль за пролёткой по деревенской улице… Потом похороны матери так и не дождавшейся бати из города… И секретарь комсомольской первички рвущий его заявление о приёме в комсомол…
Потом вернулся слух. Где-то вдалеке неясный гул моторов… тройка немецких «лапотников» пролетевших над ним… Значит прошли. Бой был коротким. Ещё бы! Это ведь был прифронтовой тыл. Здесь должен был стоять полнокровный батальон со всеми прибамбасами. Их роту временно поставили на охрану моста. С приказом дождаться смены. И дождались… Немцы выросли как из-под земли. И когда в прицеле его «максима» заплясали фигурки в мышиной форме и залегли, то казалось не скоро появятся они на их стороне. И бой вроде затих. Но появились «лапотники». Раз за разом пикируя они мастерски точно накрывали окопы. Да так, что и головы не поднять. Ещё, что он увидел в последние секунды сознания это несколько пушек выдвинутых на прямую наводку. Разрыв, свой полет куда-то вверх и провал… В тишину и темноту. Сейчас вместе с тупой болью во всём теле возвращались зрение и слух. Значит они прошли. Значит взорвать не успели… Он скосил глаза. Вокруг лежала рота. Мёртвая. А его командир прислонившись к стволу «максима», устало закрыв глаза казалось мирно спал.
– Но я-то ещё живой! – подумал он. – Оглядимся, а там решим, что делать. Война войной, но не звери же они в конце концов! Небось, тоже люди подневольные. Приказали и пошли.
Сбросив с себя чьи-то ноги в расхристанных обмотках, перевернулся на живот и увидел то, что осталось от их позиции: осыпавшиеся окопы, застывших в разных позах сотоварищей, немецких похоронщиков ровнявших часть их окопа под могилу и аккуратно укладывающих туда своих убитых… Тех было не так уж и много.
– Умеют воевать! – подумалось ему снова. – Попробуй, победи. Вот тебе и «малой кровью на чужой территории»… Нет, надо сдаваться! Не могут люди с такой аккуратностью быть зверьми!
Да, воевать с людьми прошедшими по Европе чуть ли не парадом действительно казалось бессмысленным и бесполезным. И решение сдаться в плен утвердилось окончательно и бесповоротно.
Перемахнув через мост напротив него, внизу на дороге остановились четыре мотоцикла с пулемётами в люльках. Ражие, здоровые парни во главе с офицером соскочили