сержант. – А с тех, что спецгруппа Сухова преследовала, только кисти рук принесли… для дактилоскопии. Далеко ушли, не было смысла обратно целиком тащить.
– Вот пусть Филимонов и разбирается, – недовольно буркнул Басыров. – У меня видишь что?..
Он указал на початую бутылку водки и радиоприемник, заменяющий собутыльника.
– Что?
– Выходной!
– Разрешите идти? – рявкнул сержант.
– Давай! – не глядя кивнул Петр Кондратьевич, вновь наполняя граненный стакан водкой.
Будто только что заметив присутствие женщины в доме, сержант безмолвным кивком поздоровался с ней и пулей выскочил вон.
Покосившись краем глаза на Антонину, Басыров тяжело вздохнул и заглотнул содержимое стакана, тотчас же тупо уставившись в коробку радиоприемника невидящим взглядом.
– Говоря словами хорового руководителя, товарища Пятницкого Митрофана Ефимовича, – распылялся диктор. – Народная песня – эта художественная летопись народной жизни, к глубокому сожалению вымирает с каждым днем… Деревня начинает забывать свои прекрасные песни… Народная песня исчезает, и ее надо спасать.
– Надо спасать, – пробубнил Басыров, соглашаясь с диктором, и наполнил стакан водкой.
– Кто бы меня спас, – вздохнула Антонина, но ее слова остались незамеченными.
– По дороге неровной, по тракту ли, все равно нам с тобой по пути, – прокати нас, Петруша, на тракторе, до околицы нас прокати! – застонало радио. – Прокати нас до речки, до лесенки, где горят серебром тополя. Запевайте-ка, девушки, песенки про коммуну, про наши поля!..
Следом за одним посетителем, тишину воскресного быта снова нарушил незванный гость. На этот раз гостем оказалась Настасья Олеговна, с первых дней возложившая на себя ответственность за Антонину и ее дочь.
– Доброго дня, Петр Кондратьевич, – с порога поприветствовала она, но не получив даже взгляда, осуждающе покачала головой. – Антонина Николаевна, а я к вам… Завхоз баньку истопила. Бабий день! Не хотите…
– Хочу! – воскликнула молодая женщина, не дав Настасье Олеговне закончить приглашение.
Она быстро собрала Эльвиру и буквально вытолкала соседку за дверь перед собой. На молчаливый вопрос женщины о Петре Кондратьевиче, Антонина небрежно махнула рукой и закрыла за собой дверь.
В низкой, но довольно просторной бане собрался пусть немногочисленный, но весь женский контингент поселка. Кричали бегающие дети, хихикали и визжали бабы всех возрастов, шутливо обливая друг друга ледяной водой и хлеща вениками. Распаренная краснощекая Антонина купала дочь в тазике, когда к ней подсела Настасья Олеговна.
– Хорошо тебе, девица? – с улыбкой спросила она.
– Ой, хорошо, – откровенно призналась та. – Огромное вам спасибо…
– Это что ль твоя подопечная, Олеговна? – неожиданно спросила женщина.
– Ага, – кивнула та. – Знакомся, Тонечка… Это Серафима Аркадьевна, наш главврач. Если не дай Бог что, все излечит-исцелит