произнеся больше ни слова, она вынула из-за пестрого тряпичного пояса, что болтался на худых бедрах, нож и ловко разрезала веревку на руках девушки. Затем выглянула наружу и что-то крикнула по-цыгански.
Через две минуты перед Мадлен были разложены размоченный в вине черствый хлеб, полголовки сыра, какая-то настойка с мягким ягодным запахом и пригоршня сушеных фруктов. Мадлен одарила Джаелл улыбкой полной признательности и сказала, что не хочет есть. Слабость и боль во всем теле отбили не только аппетит, но желание жить. Последние несколько часов девушка испытывала острое, непреодолимое чувство, будто душа готовится расстаться с телом…
– Что за глупости! – проворчала в ответ цыганка. – Ну-ка быстро наворачивай, девочка моя. У тебя иссякнут все силы, и ты не сможешь двигаться.
– А разве это нужно здесь? – печально спросила Мадлен, потирая саднящие и покрытые синими ободками запястья. – Раз вам приказано ехать со мной, значит тот бедный юноша… его забили насмерть, да?
– Нет, он жив. Куда он денется, твой Эгмонт? Он мужественно вынес… но только где-то около сорока ударов. Гарсиласо пока держит его под присмотром псов. Ему только зверью и осталось доверять.
Полу-собаки, полу-волки – зрелище ужасающее. Девушка едва успела обрадоваться, как застыла в ужасе.
Цыганка горестно вздохнула.
– Ничего не поделаешь, Гарсиласо совсем голову потерял.
– А Жозе?
– Что Жозе?
– Гарсиласо не сердит на него?
– Жозе сильно его огорчил… – проговорила цыганка с тяжким вздохом, заставившим сердце Мадлен похолодеть от дурного предчувствия.
– Боже, только бы он и ему не причинил ничего дурного!
– Он просто не успел, дорогая. Жозе исчез.
– Как исчез? Куда?
– Этого никто не знает. Но где бы не находился, он в большей безопасности.
Это немного ободрило Мадлен. Со вздохом облегчения она сделала глоток напитка, затем заела его одним кусочком сыра и двумя высушенными ягодами. На большее у Мадлен не хватило ни сил, ни желания.
– Ты слишком мало ешь, милочка. Посмотри, как ты исхудала!
Девушка только улыбнулась на заботливую укоризну Джаелл.
Спустя два часа, которые Гарсиласо отвел на отдых, вереница повозок и всадников двинулась дальше, с намерением к исходу дня добраться до деревни Зутервуде. Тихим шагом, дабы не слишком измотать животных.
Джаелл вынула из сундука огромную трубку, которую всюду носила с собой, – истинное произведение искусства из дорогой породы дерева, украшенное абстрактной почти дьявольской росписью красно-оранжевого оттенка. Она набила ее каким-то пахучим зеленым веществом, высекла огонь при помощи огнива и трутня. Затем подожгла и с нескрываемым удовольствием принялась вдыхать и выдыхать клубы дыма, в сие же мгновение он заполонил малое пространство фургона.
– Хочешь отведать? – спросила она Мадлен, с удивлением рассматривающую все эти манипуляции.
– Что