у горла, закатывает глаза.
Успокойся, думаю. Все будет нормально. Надо бы позвонить в дежурку, наверняка дети пришли домой. Никуда не денутся. Большой город, большие возможности.
Заказываем водку. Гнусов любит, конечно, нефильтрованное пивко, но каждый раз догоняется холодной водкой. Пиво, оно, как жена, любит причитать – куражит, а водка – любовница: голову сносит.
– Ершишься?
– Отвлекаюсь.
Хорошее занятие, на самом деле.
Жалуется, что опять ушла баба.
– Что им нужно, не пойму. Я и так, – говорит, – и эдак. Нет, ты не подумай. У меня в том плане-то все зашибись. Я долго могу, и много. Но вот знаешь, что мне последняя сказала. Ты, говорит, банальный. Так прямо и сказала, представляешь? Банальный. Я посмотрел, что это значит. Типа самый обычный, ничем не примечательный. А я-то думал, она опупенная, а она сама – банальная.
– А ты ей что?
– Сказал, чтоб выметывалась.
– И что?
– Ну и все.
– Так, получается – ты выгнал. А не она ушла.
– Так-то да, выходит, что – я.
И, кажется, Леха приободрился.
Приносят водку. Мы пьем, не закусывая. Леха на выходе балуется остатками пивной пены. Я тяну сигарету. В этом баре разрешают курить. По крайней мере, нам с Гнусом.
– У тебя что? – спрашивает Гнус.
– Что?
– Ну, не нашел никого?
– Нет, – говорю, – а что, надо?
– Ну, как надо? Не знаю, надо, наверное. Как ты теперь один-то будешь?
– А хрен его знает, – отвечаю и думаю, как перевести разговор, сменить, что называется, тему.
Рассказываю, что хочу поменять машину. Не хочу, на самом деле – деньги нужны. И хоть деньги есть, ведь деньги я зарабатывать умею, не очень люблю их тратить.
– Нет, без бабы никак. Я бы вот не смог, – трещит уже захмелевший Леха.
Да что ты знаешь про это «никак». Что ты вообще знаешь, Гнусов. Ни хрена ты еще не знаешь. И водку пить не умеешь.
Но я все равно сижу с ним, потому что хочется убиться в хлам.
Обычно держу планку и, может, не так часто гашусь под градусный плинтус, но сегодня поставил цель. Такую же цель ставил, когда закончилась история с Катей, когда Катя сама закончилась, и мне тоже хотелось прекратить, щелкнуть пальцем и выключить нахрен главный канал этой прекрасной жизни, но не хватило сил, чтобы угнать вслед и пришлось – пусть не жить – но выживать, хмелясь и опохмеляясь, пока смерть не разлучит нас окончательно.
– Баба тебе нужна, баба, – все режет Гнусов.
Я не выдерживаю, потому что терпения никакого не осталось, а нервы давно уже вымотаны работой и жизнью, одним и тем же по большему счету.
– Слышь, Гнусов, давай не учи меня. Сам разберусь.
– Ага, понял. Чего ты сразу?
Леха пьет скоро, с резкими выпадами, вроде предварительного выдоха и последующей тяги в рукав. Я тоже пью быстро, но спокойно. Вдумчиво, я бы сказал. Есть большая разница между пить, не задумываясь и пить, осознавая, как пьешь. В первом случае