помялась, но открыла рот. И когда проглотила целую ложку и промокнула уголки губ салфеткой, я почувствовал, что внизу у меня все напряглось.
– Теперь лучше?
– Да, спасибо, доктор!
Тишина, повисшая над столом, была полна невысказанных мыслей, пока я поглощал десерт, а она мешала шоколад в бокале, время от времени позвякивая ложечкой о стекло.
– Мы могли бы поехать ко мне, если хочешь, – сказала она.
– Ладно, – согласился я, раздумывая, прилично ли явиться на знакомство с родителями в джинсах и клетчатой рубашке.
– Родители повезли бабушку в Рай.
– В Рай?
– Да, она живет в доме престарелых недалеко от города Рай.
– Путь неблизкий, да? – спросил я, имея в виду совсем не расстояние между городами.
– Да, часа полтора в одну сторону. Они останутся там на чай, – ответила она, не заметив иронии.
Люси продолжала мешать свой шоколад.
– Можно я немного добавлю туда мороженого, чтобы охладить?
Она хихикнула в ответ:
– Ты смешной…
Я знал, что не был ни смешным, да и ни особенно оригинальным, если уж честно, но рядом с ней я чувствовал себя нормальным, как будто мои замороженные эмоции постепенно начали оттаивать.
Дом у нее оказался большим, с просторным садом, на окраине города. В доме сочетались элементы архитектуры времен династии Тюдоров, фахверковые фронтоны и витражное стекло на входной двери. Его явно строили в те времена, когда земли было в избытке, и люди, которые могли себе позволить такой дом, желали иметь приличных размеров сад, как перед домом, так и позади него. На полукруглой подъездной дорожке был припаркован «Вольво», и я даже испугался, не передумали ли ее родители уезжать в другой город. Люси прочла мои мысли.
– Это мамина машина, – пояснила она. – Родители уехали на папиной «Ауди». А этот «Рено» мы делим со средней сестрой.
– И сколько у тебя сестер? – спросил я, ощущая, что поддерживать светскую беседу в ожидании того, что должно случиться, мне все труднее.
– Две. Старшая, Хелен, уже замужем, у нее есть дочь Хлоя, и они ждут второго. Средняя, Пиппа, сейчас в Канаде.
– Вы дружны?
– Мы все очень разные, но между собой ладим. Даже не представляю, каково это, быть единственным ребенком в семье… – Люси на меня так посмотрела, что я подумал, не догадалась ли она.
Я никогда не врал ей про Росса, но и не говорил о нем, и сейчас была отличная возможность исправить ситуацию, возможно, последний шанс рассказать правду без лишних осложнений.
Я промолчал.
Росс всегда говорил, что я не умею врать потому, что не умею вовремя придумать правдоподобное объяснение. Тогда меня выдавало мое молчание. Теперь же молчание окутывало меня некоторой тайной.
– Неудивительно, что ты такой… – Люси опять не могла подобрать слово. Я надеялся, что она не скажет «избалованный», ведь именно такими чертами обычно описывают тех, кто рос единственным ребенком в семье. – Такой замкнутый.
Просторная прихожая была закидана пластмассовыми детскими игрушками.