пользы?
Мисс Оман стиснула зубы (а зубы у нее были великолепные!).
– Я заходила насчет мисс Беллингэм, – с достоинством произнесла она.
Всю мою шутливость как рукой сняло.
– Я надеюсь, что мисс Беллингэм здорова, – быстро и встревоженно сказал я, вызвав этим презрительную улыбку на лице мисс Оман.
– Она не больна, – сказала мисс Оман, – но она сильно порезала себе руку. К тому же это правая рука, а она не может позволить себе роскошь захворать, так как она не какой-нибудь рослый, неповоротливый, ленивый, праздношатающийся мужчина. Вы бы лучше зашли к ней и дали бы ей чего-нибудь.
С этими словами мисс Оман порывисто отошла в сторону и исчезла в глубине лавки, а я быстро направился в амбулаторию, чтобы захватить все необходимое, а оттуда – в Невиль-корт.
Младшая горничная мисс Оман, открывшая мне дверь, сказала, что мистера Беллингэма нет дома, но что мисс Беллингэм у себя.
Я поднялся по лестнице; на верхней площадке меня поджидала мисс Беллингэм. Ее правая рука была забинтована и похожа была на белую перчатку для бокса.
– Я рада, что вы пришли. Филлис, т. е. мисс Оман, была так добра, что перевязала мне руку, но я хотела бы, чтобы вы посмотрели, все ли там благополучно.
Мы перешли в гостиную. Я принялся раскладывать на столе все свои медицинские принадлежности, расспрашивая ее в то же время о происшедшем с нею случае.
– Так досадно, что это случилось как раз теперь, – сказала она.
– Почему именно теперь? – спросил я.
– Потому, что у меня сейчас очень важная работа. Одна очень ученая дама пишет книгу по истории и теперь поручила мне собрать всю литературу о тель-эль-амарнских письменах – клинописных таблицах, восходящих, как вы знаете, к эпохе Аменхотепа Четвертого.
– Ну, я надеюсь, что ваша рука скоро пройдет, – успокаивающе сказал я.
– Да, но это меня совсем не устраивает. Работа должна быть срочно сделана. Не позже как через неделю я должна сдать законченные выписки. Тут ничего нельзя поделать. Я ужасно огорчена.
Я развязал многочисленные повязки на ее руке и открыл рану. На ладони был глубокий порез, едва не задевший артерию. Было очевидно, что она не сможет владеть рукой по крайней мере неделю.
– Вы сможете залечить ее так, чтобы я могла писать? – спросила она.
Я покачал головой:
– Нет, мисс Беллингэм, я должен буду положить ее в лубок. Нельзя рисковать с такими глубокими ранами, как эта.
– В таком случае я буду вынуждена бросить свою работу. Я не представляю, каким образом моя клиентка закончит ее вовремя. Видите ли, я недурно знаю историю Древнего Египта, и мне поэтому должны хорошо заплатить за мой труд. Это была бы такая интересная работа! Но тут ничего не поделаешь.
Между тем я продолжал методически бинтовать ее руку, а сам размышлял. Было ясно, что мисс Беллингэм глубоко огорчена. Потеря работы означала для нее потерю денег, и достаточно было только взглянуть на ее порыжевшее черное платье, чтобы убедиться в том, как она нуждалась.