Джервис неодобрительным тоном. – Знаю я эту породу. Пальцы в чернильных пятнах. Ни намека на бюст! Кожа да кости! И в очках!
Я простодушно попался на эту удочку.
– Вы сильно ошибаетесь! – с негодованием воскликнул я, сравнив мысленно отвратительный рисунок Джервиса с прелестным оригиналом. – Она необыкновенно красивая девушка, с манерами настоящей леди. Возможно, что она была чересчур холодна и сдержанна со мной, но ведь я только знакомый, даже, в сущности, совсем посторонний для них человек.
– Но я вас спрашиваю о ее внешности, – настаивал Джервис. – Какая она? Маленькая? Толстая? Рыжая? Опишите ее хорошенько.
– Ростом она приблизительно пять футов семь дюймов, она стройная, хотя довольно полная, держится очень прямо. Движения у нее грациозны; волосы черные, носит она их на прямой пробор, немного откидывая назад, цвет лица бледный, глаза темно-серые, брови прямые, точеный прямой нос, небольшой полный ротик, закругленный подбородок.
– Черт возьми, чему вы так радуетесь, Джервис?
Друг мой внезапно раскрыл свои карты и чуть не расплылся от удовольствия.
– Если существует копия этого завещания, Торндайк, – сказал Джервис, – мы ее раздобудем. Я полагаю, что вы со мной согласны, уважаемый патрон?
– Я уже сказал, – был ответ, – что всецело полагаюсь на Барклея. А теперь покончим с делами. Вот наш ресторанчик.
Он толкнул незатейливую стеклянную дверь, и мы вошли вслед за ним в ресторан. Воздух был пропитан аппетитным запахом мяса, смешанным с менее аппетитным запахом горелого масла.
Часа через два я распрощался со своими друзьями около здания суда.
– Я не приглашаю вас к себе, – сказал Торндайк, – так как у нас сегодня консультация. Но вы заходите к нам поскорее. Не дожидайтесь копии завещания.
– Да, – сказал Джервис, – заходите вечерком, когда закончите свою работу, конечно, если у вас не будет более интересных перспектив где-нибудь в другом месте.
Расставшись с ними, я пошел дальше и через некоторое время незаметно для себя очутился на углу улицы Феттер-лейн. Но тут меня внезапно заставил очнуться грубый резкий голос, гаркнувший над самым моим ухом:
– Ужасная находка в Сидкепе!
Я с досадой обернулся, так как резкие выкрики уличных лондонских мальчишек всегда действуют на меня, как удар по лицу, но раздражение мое сразу сменилось любопытством, когда я увидел надпись на ярком желтом плакате, который он мне протягивал.
«Ужасная находка в грядах кресс-салата».
Я купил у него газету и, сунув ее под мышку, быстро направился к своей амбулатории, думая там насладиться чтением.
Но весь вечер непрерывно приходили пациенты, и я совершенно позабыл о газете. Я вспомнил о ней лишь тогда, когда, закончив вечерний прием и вымывшись горячей водой, сел за свой скромный ужин. Я сходил за газетой в приемную и вынул ее из ящика стола, куда бросил впопыхах. Я удобно перегнул ее, прислонил к графину с водой и погрузился в чтение, продолжая в то же время ужинать.
Сообщение