речь идет о людях, что знаешь с молодости. Их Тельцы помнят и хорошо относятся всю жизнь.
Последние годы мы встречались нечасто, но когда автомобильная нужда брала за горло, я обязательно искал Егорыча. Он мог с абсолютной точностью определить причины любой неисправности. Долгое время, работая у Алешина, слыл нужным и даже близким ему человеком, и когда Евгений Павлович был вынужден уйти с должности, ушел и Егорыч…
Но для многих из нас все привычное и, казалось, такое прочное, рухнуло в одночасье. В ночь на 26 апреля 1986 года…
– Рано утром позвонили прямо домой из военкомата, – рассказывал Батура как-то при встрече, – попросили срочно явиться с паспортом. Там же вручили повестку, а через два часа я был в Динской, на сборном пункте. Туда уже жена привезла кружку-ложку, смену белья, пирожки какие-то. Никто ничего не знал. По крайней мере, ничего толком не говорили: «Куда, зачем?» Слух прошел, что, якобы по распоряжению министра обороны начинаются масштабные учения запасников.
– Что-то случилось? – спрашиваю шапошного знакомца в погонах. Месяц назад помпу ему на «шестерке» менял…
– Честно говоря, толком не знаю, но скорее всего поедете на Украину, на ликвидацию какой-то большой аварии, – отвечает почему-то шепотом. Ба-а! Одна радость – в толпе призывников вижу Славика. Его подняли тоже чуть ли не из постели. Обнялись, как родные…
Егорыча выручил Алешин, к той поре уже довольно масштабная для Кубани фигура: академик, народный депутат СССР, лауреат Государственной премии. Часто с самим Медуновым дружески общается, по телевизору выступает, фотографии в газетах печатают, статьи. Во всех президиумах представлен…
– Откровенно говоря, он тоже не ведал о масштабах случившегося, – продолжал вспоминать Егорыч. – Просто не хотел лишаться нужного человека, на котором много чего завязано. Позвонил кому надо, нажал на кнопки, и меня в Батайске с эшелона сняли, уже на подъезде к Ростову. Там обмундировывали, формировали в роты, батальоны. А Славик поехал дальше… Долго с подножки вагона махал мне рукой, даже прослезился при расставании, – Егорыч помолчал, а потом, достав платок, стал сдержанно сморкаться. В конце концов, признался, – я, Володя, по сию пору не могу прийти в себя…
Вот так заключил свой рассказ бывший гвардии старшина танковой роты Кантимировской орденов Ленина Краснознаменной 4-й гвардейской дивизии, на все трудные вопросы всегда отвечавший одинаково лаконично:
– Броня крепка и танки наши быстры!..
Славик из Чернобыля не вернулся. Он был в числе ликвидаторов, когда толком еще никто и ничего не ведал. Самое главное, не знали о степени реальной опасности, вырвавшейся на волю из разверзнутого пылающего ядерным огнем реактора. Он, как всегда, шоферил, подвозил людей к месту аварии. Его могучее тело, созданное природой на большие дела и долгую жизнь, буквально притягивало невидимые, неслышные, неосязаемые, ничем не пахнущие потоки «альфа, бета и гамма» излучений, пронзающих каждую частицу его плоти, каждую капельку крови.
Когда его, обездвиженного, обернутого