готовили консервы, тушили овощи и мясо. Летом духовым шкафом пользовались редко, поэтому все основные блюда готовили на электрической плитке, а вот зимой чугунная плита печи почти всегда была раскалена докрасна. В нашей квартире иначе и не могло быть, так как дом, в котором жила моя семья, был построен ещё в царские времена каким-то купцом, и до потолка, как сказал выше, было не менее пяти метров. Обогревался в основном потолок, на уровне груди всегда было прохладно, а по ногам гулял холод. Тепло было рядом с печью, но к ней никто не жался, мы были народ закалённый и 16 градусов внутри помещения это уже жарко.
Рядом с печью стоял обеденный стол, за ним собиралась вся семья во время трапезы. Этот уголок – печь и стол, был самый уютный и тёплый. Здесь протекала жизнь всего семейства – велись разговоры, читались книги, мастерились поделки. Здесь, на раскалённой чугунной плите печи, я до золотистой корочки запекал картофельные кружочки. Это были мои первые чипсы. Куда нынешним до них!? Наши картофельные кружочки были натуральные, без примесей и добавок, и вкус у них был натурально картофельный, а не химический.
Летом печь не топили, и это слегка приглушало домашний уют. Но зимой, когда за окнами свирепствовала пурга, когда ветер свистел под крышей, и мгла приходила в пятнадцать часов, потрескивающая углами печь, вносила в дом покой и умиротворение. Спать ложились рано, рано и поднимались. В десять часов вечера уже в постели, засыпали под тихое ворчание печи и золотистые блики, отбрасываемые ею. К утру печи прогорали, тепло выветривалось из комнат и «выползать» из постели очень не хотелось.
В шесть часов уже на ногах, родителям к восьми на работу, брату и мне к тому же часу в школу. В комнатах включался свет, за окнами тотчас сгущалась тьма. Наскоро одевшись и быстро впихнув ноги в валенки, мы бросали взгляд на входную дверь. За ночь она ещё больше обросла льдом, живо умывались. (Умывание было недолгим, за ночь вода в ведре успевала покрылась тонкой плёнкой льда). Подбросив в топку печи ведро угля, ставили на плиту стальной цилиндрический чайник с изогнутым носиком и усаживались за стол. Наскоро позавтракав, уходили по своим делам.
А за порогом дома вьюжит, снег забивает глаза, и идти надо по узкой тропе меж высоких сугробов. Ходили, не жаловались. Не требовали от коммунальных служб чистой дороги. Такая мысль даже и не рождалась. Жили и радовались жизни. Жили и ждали весну, когда первая капель и хрустальные ручейки пробуждали природу.
Сейчас трудно представить, но в моём детстве я загребал ладонью пушистый снег и с наслаждением ел его. Вкус прозрачного воздуха, чистого неба до сих пор в моей памяти. Слаще было только мороженное, которое все ели прямо на улице, несмотря на морозы. Помню рисунок в отрывном календаре, на котором укутанная в шаль мороженица с лотком, рядом ребёнок в зимнем пальтишке и его мать в шубе. Под рисунком надпись: «Тётя, скажите