Он положил звериную тушу наземь и отправился по следам.
Вот тут они внезапно остановились – вероятно, заметив Карнайю. Поговорили. Тот, что не вышел ростом, часто переступал с ноги на ногу – в чём-то убеждал товарища. Второй (ликеянин и почти наверняка гипарей, бывший солдат: останавливаясь, он неосознанно принимал стойку – так глубоко воинскую науку вбивают только гипареям) в какой-то момент сделал полуоборот, чуть отставив ногу. Хорса почти наяву услышал его слова: «Кого нам тут бояться?» – которые он произнёс, обводя широким жестом окружающую глушь.
Схватить Карнайю труда не составляло. Конечно же, робость её сменилась ужасом…
Они обязательно должны были оттащить её к ручью. Ручей совсем неширок, но у него крутые берега, из ложбинки крик не разнесётся далеко. Хорса напряг слух, но уши его ничего не уловили. Неужели всё кончено? Не может быть, следы совсем свежие.
Он пригнулся и побежал вперёд – бесшумно, по-волчьи. Достиг орешника, скользнул к ручью – и только тогда услышал сопение и стоны.
Они не ждали нападения, были слишком увлечены своим делом. Хорса подкрался сверху, прыгнул с откоса и убил их двумя точными движениями.
Такого гнева он не испытывал ещё никогда… Наверное, даже на берегу Кинда. Гнев душил и ослеплял, гнев затмевал рассудок.
Он плохо помнил, как случилось то, что случилось. Мир потерял привычные цвета и резкие очертания, стал расплывчатым и тёмно-красным. Только в центре светилось ясное пятно лица Карнайи. Лица, на котором впервые появилось новое выражение.
Блаженно-счастливое.
А может быть, дело просто в том, что у Хорсы давно не было женщины?
***
С этим вопросом он пробудился. Почти каждый раз так бывало, когда ему снился тот случай. Хорса вскакивал на постели, глотая воздух, жадно всматриваясь во тьму, чтобы поскорее убедиться, что он в доме, и что стоит обычная тихая ночь. А в голове – подлый вопрос, который он задаёт сам себе ещё во сне.
Да, может быть, дело в этом? Просто не сдержался… Просто слишком переволновался и немного утратил власть над собой… Тогда, наверное, его вина не так уж велика, ведь он не отвечал за себя! Просто всё так совпало…
Предвидела ли Хвилла его преступление? Сначала Хорса заставлял себя не думать об этом, потому что помнил своё обещание не просить предсказаний. Но когда стало ясно, что Карнайя понесла…
Разве не стоило нарушить обещание, чтобы предотвратить такое? В какой-то миг Хорса возненавидел Хвиллу, наверное, стократ сильнее, чем кидронцы. Однако заставил себя успокоиться. Все беды в его жизни происходили от того, что он не удерживал себя в руках.
Он вспомнил о Кидроне. Хвилла объяснила, что тогда предупреждение могло привести к ещё большим жертвам. Вероятно, и теперь провидица хотела избежать чего-то худшего…
Ах, проклятье, ну какие, какие беды сравнятся с этим злом? Поверить в это было трудно, нужно, очень нужно было спросить и узнать всё в точности… Но Хорса не стал этого делать.
Он спросил себя: если