положительными детскими отзывами, Дебору стали уважать и родители, а значит и остальные жители Тсуги. Девушки хотели быть похожими лишь на одну мисс Грейсмит, мальчики видели в ней своих будущих жен.
И вот она во всем своем великолепии стояла перед классом, мелодичным голосом рассказывая об Оресте Браунсоне4 и с поэтическим вдохновением зачитывая отрывки его произведения. Плотная, облегающая юбка цвета какао; нежно-розовая, но застегнутая доверху строгая блузка; пышные волосы, собранные в бутон и зафиксированные на затылке – в Деборе вроде и не было ничего вызывающе сексуального, однако тем она, быть может, и брала, скрывая под стилем «синего чулка» сражающие формы. Каждое ее движение, каждый жест, каждый поворот был преисполнен трепетной женственности и, надев на себя хоть средневековые доспехи, Дебора Грейсмит не смогла бы скрыть за ними чувственность и очарование молодой особы, задыхающейся без любви.
Юноши сидели словно вкопанные, а у Дина с непривычки даже приоткрылся рот, когда учительница, пробегая глазами по переполненному классу, остановила на нем свой страстный взгляд, сдержанно подчеркнутый косметикой.
– Вы новенький? – спросила она, невольно околдовывая парня.
Хобб нагнулся через проход и ткнул пальцем Дина, тот встрепенулся и тихо выплюнул:
– Да…
– А как фамилия? В журнал вас, кажется, еще не записали…
– Дэннинг, мэм, Дин Дэннинг.
– У меня жил грызун по кличке Дик, – донеслась уже приевшаяся шутка с той же галерки. – Дик, мэм, Дик – лемминг!
Дин повернулся и натолкнулся на тупое, но чрезмерно самоуверенное смуглое лицо одного из представителей Коршунов. Индеец сразу же одарил его мерзкой, надменной улыбкой и, слушая общий смех, наверное, почувствовал себя замечательно.
– Тихо-тихо! – успокоила мисс Грейсмит, обойдя учительский стол чуть сбоку, и наклонилась к журналу, чтобы вписать туда новое имя.
Большая часть мужской половины класса невольно скосила глаза на оттопыренную заднюю часть удивительной учительницы, и она это сразу заметила, так как быстро переместила свой сексапильный тыл в сторону доски.
– Итак, продолжим… – сказала женщина, выпрямившись.
Литература, как и большинство уроков, проходила парой по тридцать минут, разрезанной коротенькой переменкой, за которую едва ли можно было успеть пробежаться до туалета и обратно, и это был последний на сегодня урок.
Унося с собою образ молодой учительницы, полностью вытравивший биографии отечественных и английских писателей, класс с шумом и криками вывалился на улицу. Одни направились к парковочной площадке, другие к остановке школьного автобуса. Дин, Хобб, Зельда Анопарика, а также Альфред Нефф затесались в число последних.
– Черт возьми! – вдруг осекся Хобб, застывая на месте. – Я забыл взять тетрадку у Иды!
– По истории? –