они могли расцветить и преобразить с его помощью самые обыденные и скучные предметы?
– Так вы писатель?
– Боюсь, что это слишком громко сказано. Просто на досуге я слегка грешу литераторством. Но, надеюсь, Господь простит мне эту маленькую слабость.
– И что вы пишете сейчас, святой отец?
– Эпитафию.
– У вас умер кто-то из близких? Примите мои соболезнования.
– Я пишу эпитафию самому себе.
– Если я не ошибаюсь, вы еще живы.
– Когда я умру, для меня будет несколько затруднительно это сделать, а мне бы очень не хотелось позволить моим врагам плюнуть на мою могилу, когда я буду уже не в состоянии ответить им тем же. Когда я представляю, какие у них будут физиономии после того, как они прочитают последнюю фразу моей эпитафии, мне, ей-Богу, не терпится поскорее умереть.
– Вы не могли бы ее процитировать?
– С наслаждением! «И имя его будет вечно жить во славу Ирландии». Скромно сказано, не правда ли?
– Скромность украшает только тех, кому больше себя украсить нечем. Я полагаю, что вы имеете право сказать о себе эти слова, хотя, к стыду своему, я не читал ваших произведений.
– Благодарю за добрые слова, сын мой.
– Прощайте, святой отец. И да хранит Господь Ирландию и вас.
Танаис работала над очередной статуей, но всей спиной чувствовала чей-то неотступный взгляд. Он отвлекал ее, мешая работать, и, с раздражением отбросив инструменты в сторону, она обернулась.
На нее в упор смотрел тот самый старик, что указал ей путь к храму.
Повернувшись к ней спиной, он пошел прочь, и Танаис помимо воли последовала за ним.
Они вступили под своды храма, где в этот час не было ни души, и здесь старик остановился и резко повернулся к Танаис лицом.
– Кто ты?
– Чужеземец.
– Ты солгала дважды в одном слове. Могу ли я доверять тебе? Ты не мужчина, но и не женщина. Ты вообще не человек. Ты везде дома и везде чужая, потому что твоя родина – весь мир. Кто ты?
– Похоже, ты знаешь это лучше меня. А кто ты?
– Тантрик.
– Это имя, профессия или титул?
– Это образ жизни. Узнаешь со временем. Ты интересуешь меня. Но я не могу в тебя проникнуть. Хотя при желании я могу увидеть, что творится на другом конце света.
– И что же там творится?
– То же, что и обычно. Люди убивают друг друга из-за ничтожных вещей. Везде. Всегда. Я устал наблюдать за этим. Но не пытайся со мной хитрить. Кто ты? Я чувствую в тебе силу, какой не бывает у людей. Силу, размеров которой ты и сама не представляешь. Кто ты?
– Зачем тебе это знать?
– Я тантрик. Знание – мой хлеб.
– Ты зарабатываешь на жизнь, узнавая что-то новое?
– Ты глупа. Тантрик никогда не унизится до того, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Потому что тантрик может все.
– Например?
Тантрик повис в воздухе, не касаясь земли ногами, и метнул блеснувший, как молния, взгляд