целыми днями вас носит незнамо где.
– Авдотья Лукинична, – встрял Валя, – не думайте, мы, наверное, никуда далеко не пойдём. У нас Пашка заболел.
– Вот как. – Авдотья Лукинична нахмурилась. – И что же с ним?
Марат поспешил вмешаться:
– Он просто простудился. Что же ещё?
– Вот! – воскликнула бабушка. – Вот видите! Накупались, насиделись в воде, набегались вечером.
– Ой, да ладно… пошли Валька! – Марат махнул на бабушку рукой и потянул за собой по дорожке к калитке старшего товарища.
Было восемь часов. Вздутое солнце проливало рассеянные лучи с безоблачного матово-голубого неба. И хотя в этом утреннем свете уже было вполне достаточно тепла, вся земля, умытая ночью обильной росой, таилась в прохладных дымчатых тенях, – не хотела она сдаваться без боя под напором начинающегося, разгорающегося нового жаркого дня. Но ей не устоять! Через полтора часа день непременно возьмёт своё, и запыхает жаром раскалённой русской печи, пёстро размалёванной добродушным художником!
8
Раиса Ильинична, мать Павлика, ничего не хотела слушать. Она была непреклонной:
– Павел гулять не пойдёт.
Точка.
И, заметив печаль сына, оговорилась:
– Ну, разве что возле дома, но только, когда день наберёт силу… ну… поглядим. А сейчас, никаких гулянок!
Но Пашку к ним допустила – пускай поговорят, глядишь, наговорятся и успокоятся.
А мальчишки, благодаря своей прозорливости, которая происходила от их целеустремлённости, от их простоты и открытости – бесхитростный народ эти мальчишки, но жуликоватый, – недолго соображая, отважились они на дерзость: Марат с Валей сделают вид, что каждый пошёл по своим делам, но на самом деле они станут дожидаться Пашку возле озера, а тот тем временем постарается уговорить мать выпустить его за ограду, и, поболтавшись поблизости, чтобы она привыкла, что чадо находится рядом, он незаметно выпадет из её поля зрения, и тотчас прибежит к ребятам!
– Что, наговорились? – спросила Раиса Ильинична.
– Да, – обречёнными голосами хором ответили мальчики.
– Что-то вы быстро? – Тетя Раиса с подозрением посмотрела на слишком уж скучно и безропотно расстающихся мальчиков. В ответ, они вяло пожали плечами. А Марат, для дополнения картины, пошарил ногой в траве, а Валя вытянул длинный стебель из травинки с протяжным не то свистом, не то писком. И пожалела их Раиса Ильинична. – Да вы не огорчайтесь, – сказала она. – День-два – и Пашутка поправится. Так ведь, Паша? Поправишься?
– Наверное, – процедил Пашка и зашёл в дом.
– До свидания, – попрощались мальчики с женщиной.
– Заходите, не забывайте товарища. Потом заходите. Я сегодня хотела испечь блинчиков – приходите угощаться.
– Хорошо… может, придём.
– Обязательно приходите, а то Пашутке будет скучно болеть.
– Угу…
Жалость нашла на Раису Ильиничну Дубилину. Она корила себя за излишнюю жёсткость и категоричность, понимая при этом, что иначе, ну, никак нельзя. И она была права: Павлу надо было лечиться. Если запустить болезнь, тогда остаток