потоках раскалённого воздуха; на стадо коров, пригнанных от самого города, и пасущихся слева от речного пляжа; на отару овец, застывшую справа от деревни под высоким дубом, под которым, надо думать, укрылся от утомительного зноя пастух; на скользящие по автодороге сверкающие точки машин; на ласточек, снующих в бездонном небе под жирными кучевыми облаками, облитыми солнечным светом, словно сливками, и вошли в лес.
13
Было сухо и гулко. Кукушка без остановки повторяла своё "ку-ку", с эхом разносящееся по лесу. Другие птицы не утруждали себя пением в дневной час, – когда солнце, приблизившись к зениту, нещадно палит и сушит округлые бока землицы-матушки. Ни одного человека не было видно или слышно. Где-нибудь нет-нет да падала шишка или валился старый сук. Без умолку стрекотали кузнечики – это был естественный фон, к которому быстро привыкаешь, и тебе уже кажется, что так звенит тишина. Где-то застучал дятел.
Ребята шли напрямик, без дороги, сокращая путь. Хрустели сучьями, шелестели травами, которые то и дело сплетались в прочные жгуты и никак не желали размыкаться, пропуская их вперёд. Иногда казалось, что кожа на ногах не выдержит и порвётся под напором неуступчивой лесной поросли. А местами лесной ковёр был чист и упруг настолько, что подбрасывал, выталкивал ноги ребят.
Их широко вздуваемые лёгкие наполнялись густым духом горячего леса. В носах щекотало, отчего хотелось вдохнуть, втянуть насыщенный ароматами тёплый воздух как можно глубже и скорее его выдохнуть, чтобы очистить запылённый нос, и снова затянуться им же – и одуреть, очуметь сильнее прежнего!
Осиновые, дубовые, берёзовые рощи, орешник, сосновый бор, засаженная ёлками вырубка, ежевичные, малиновые, черничные заросли незаметно сменяли друг друга в их быстром шествии.
Глубокие тени и яркий свет, несчётное количество стволов малых и больших деревьев мельтешили перед их глазами, расстраивая зрение, мешая правильно ориентироваться в пространстве, определять расстояние, вводя в гипнотический транс, усыпляя бдительность, заставляя спотыкаться о кочки и корни, понуждая переходить на более быстрый шаг и временами сбиваться на бег.
– Вот оно! – с придыханием произнёс Паша.
Мальчики остановились.
– Привал? – спросил Марат.
– Передохнём, – согласился Валя.
Они стояли посреди редких хилых сосен, а перед ними громоздилась глухая стена из кустарника и близко растущих деревьев – там, за ней находилось то, к чему они так упорно стремились.
Марат опустился на корточки, пристально глядя на густые заросли, в которые им предстояло войти.
Валя сел на землю, прислонился спиной к стволу сосны с её жёсткой оранжево-коричневой чешуйчатой корой и посмотрел на Пашку, который пошёл к кустам черники с уже поспевшими ягодами.
14
– Сколько мы прошли? – спросил Валя у Марата.
– Километра два.
– Пожалуй.
– Далеко.
– Да.
– Как же это мы добрались сюда в первый раз?
– Сам