застелил домашней простыней большую деревянную кровать. Прихватив из чемодана полотенце и сумку с принадлежностями для умывания и душа, он отправился в ванную.
Вправо от его двери вокруг центра лестничного проема шла широкая галерея с перилами. Перед следующим лестничным пролетом темнела закрытая дверь другой спальни второго этажа. Внизу были видны ступени нижнего пролета лестницы и коридор между прихожей и гостиной. С галереи вели еще три двери: в ванную, в котельную и в туалет. Никита уже в который раз критически оглядел ванную комнату. Казалось, здесь было все, что нужно: два умывальника вдоль стены, ванна и душевая кабина. Но все – от плитки на стенах до последнего крана – выглядело по-сиротски и требовало замены. Это была задача номер один, которую ему следовало решить до приезда жены. Никита знал, как Ольга чувствительна к таким деталям. Да он и сам ценил красоту в мелочах. Единственное, что неожиданно выделялось на общем безликом фоне, была небольшая бронзовая люстра с тремя стеклянными плафонами в форме лилий. Очень красивая и, похоже, винтажная. Непонятно, каким чудом она уцелела после переезда прежних хозяев. Видимо, в ванной чаще пользовались настенными светильниками и про люстру попросту забыли.
– Выглядит вызывающе. Это нам подходит, – сказал Никита удовлетворенно. – Люстру определенно надо сохранить.
Душ отнял у него последние силы. Он свалился в постель и только успел подумать: «Интересно, кто жил здесь раньше?».
Он понятия не имел, как скоро ему начал сниться этот удивительный сон: сразу или только под утро. Первая странность заключалась в том, что снов до этой ночи Никита не видел никогда. Или, по крайней мере, утром совершенно их не помнил. Во-вторых, он осознавал, что видит сон, продолжал спать и наблюдал за всем, включая себя самого во сне, как будто со стороны. И даже успевал удивляться. А удивляться было чему.
Он стоял на пороге двери, ведущей в гостиную из коридора. За окнами было темно: вечер или, может быть, ночь. Никита определенно находился в собственном доме, но знакомая комната вовсе не была такой пустой, какой он привык ее видеть. У стены справа возвышался огромный резной буфет. Судя по всему, антикварный. В простенке слева от двери примостились рядышком два высоких плюшевых кресла. Еще левее, между дверью в кухню и камином, стоял очень красивый полированный стол с инкрустированной столешницей и шестью мягкими стульями. Ближе к балкону, напротив камина, практически в центре комнаты, расположились углом два больших дивана в бежевых чехлах. Посередине свисала с потолка массивная кованая люстра, в данный момент не зажженная. Две фарфоровые настольные лампы с однотонными тканевыми абажурами в разных концах комнаты также были выключены. Свет давали только тлеющие в камине дрова и несколько зажженных свечей, которые стояли на столе. А в торце стола боком к Никите сидел пожилой мужчина с седыми, абсолютно белыми волосами. Сам не зная почему, на этот раз Никита не сомневался, что перед ним англичанин. Возможно, продолговатое худощавое лицо, широко расставленные