на есть материальным. Их мало волнуют какие-либо чувства, кроме жажды денег и власти, лишь в этой сфере они в состоянии испытывать поистине сильнейшие страсти. Поэтому следующая мысль остро и больно кольнула его:
«Однако, – припомнилось ему, – что-то княгиня, хоть и явно убитая горем, была, притом, и как-то чересчур спокойна для жены человека, идущего ко дну. Князь, к моменту ее появления в гостиной, не менее как за четверть часа вернулся домой… и не мог ничего ей не сказать, следовательно, вести для семейства принес вполне добрые… Меня же выставили… Не оказались ли новости настолько хороши, что я стал негож?!», – от последней догадки его бросило в жар, и сердце бешено заколотилось.
– А ну наддай!!! – крикнул он кучеру. Теперь ему совсем не терпелось выяснить, чем кончилось во дворце. Он судорожно прикидывал, как и за что зацепиться, если Меншиков, и вправду, выпрыгнул ещё выше и, действительно, сочтет желательным заменить его. Сапегу сковало внутренним холодом, руки и ноги задрожали, как в лихорадке. Было ощущение, что он вот-вот умрет от досады и беспомощности. И вдруг наступило полное успокоение.
– Она же в меня влюблена!!! – выкрикнул он вслух.
– Чего изволите, ваше сиятельство? – в один голос уточнили лакей и кучер, не поняв неожиданного возгласа хозяина.
– Можно потише, говорю, остолопы! – огрызнулся граф, впрочем, не зло.
На душе улеглось. Княжна Мария не подведет, за неё зацепиться можно будет и удобно и надежно, если понадобиться.
Переживания стихли, и он принялся смотреть в окно. И тут заметил, что Санк-Петербург изменился до неузнаваемости. Сначала никак не мог понять, в чем собственно дело. Все на месте и день хорош, однако, город, выглядел, как в воду опущенный, понятно умер царь, но… Наконец, он осознал, что за время проезда от меншиковского до Зимнего дворца разминувшись с массой саней, повозок, карет и пешеходов и со многими раскланявшись, он не встретил ни одного незаплаканного лица, ни одного безмятежного или хотя бы равнодушного, а тем более веселого выражения.
«Похоже, во всем Петербурге только я не плачу» – мелькнуло в его сознании, и он снова вернулся к своим расчетам.
То, что он узнал во дворце, подтверждало его предположение о возможной попытке отстранить его, но больше не пугало, он был уверен в «своей Марии» настолько, что принял решение подольше выждать с визитами к Меншиковым.
«Пусть поскучает!» – самоуверенно решил он, и было начал планировать, чем займет высвободившееся время, как его снова обожгла неожиданная мысль. На сей раз исключительно приятная: «А что если? Попробовать! На меня поглядывала», – обрывчато заработал его мозг: даже про себя он боялся полностью проговаривать то, что пришло ему в голову. Остальное его существо замерло в сладкой надежде, что расчеты дадут положительный результат, и можно будет начать попытки. Новая идея представлялась невероятно заманчивой и при удачном развитии