фотографиями детей, развешенными на стенах. Широкий стол, традиционно заваленный кучей бумаг, поверх которых красуется макет сердца в разрезе, – и сам главный в потертом кресле коричневой кожи, на спинке которого привычно висит его белый врачебный халат. Обсуждение срочных и плановых операций, дополнительных консультаций, графика дежурства и всех тех неотложных дел, что так украшают будни хирурга.
В конце беседы главный снимает очки и, хитровато поглядывая на меня, принимается их протирать. Я машинально слежу за мерными, убаюкивающим движениями его крупных рук, и ощущаю себя так, точно я разделился: мое тело словно пребывает в кабинете у главного, а голова находится совсем в другом месте – там, где Литвин объясняет Саше диагноз ее мальчика и необходимость радикального хирургического вмешательства, а она по мере его рассказа вжимает голову в плечи, и в ее серых глазах появляются страх и растерянность, готовые прорваться наружу потоком слез.
«Хотя нет, она сильная, она не заплачет», – думаю я, глядя, как главный водружает на нос очки.
– Ну как там наша передача, снимается? – начинает главный. – По-прежнему руководишь процессом?
– Ну да, – на автомате отвечаю я, а перед глазами снова стоит Сашка, но уже другая – не раздавленная обрушившимся на нее несчастьем, а уверенная в себе, с этой ее вечно прямой осанкой, с высоко поднятой головой, улыбающаяся чуть насмешливо и легко, словно знает обо мне что-то такое, чего пока что не знаю я. Такой я увидел ее в «Останкино» в первый раз.
«Она справится, – говорю я себе. – Таких, как она, невозможно сломить – у них просто болит сильнее».
– Ну и на какой фазе съемки? – между тем интересуется главный.
– Сценарий пишут. Напишут, могу вам принести.
– Еще чего, я лучше готовый пилот посмотрю. И если что, зарежу, – усмехается главный, обнаруживая неплохие познания в области телевизионных проектов, после чего, прищурившись, смотрит сквозь стекла очков на свет, стягивает очки с носа, дышит на стекла и снова принимается их протирать. – Я, собственно, что сказать-то хотел… – он вскидывает на меня глаза. – Если тебя гости из «Останкино» достали, то не стесняйся, жалуйся. Я тебе и так за ток-шоу должен, – главный фыркает. – К тому же, у меня тут как раз на примете есть двое бездельников, так что могу с легкостью снять с тебя эту головную боль и подарить ее им.
– Да нет, меня пока что не припекло, – пробую отшутиться я.
– Ну тогда честь труду, – говорит главный и, ставя точку в дискуссии, водружает на нос очки.
И я выхожу из его кабинета. Перемещаясь между смотровыми, операционными и прочими помещениями, мало-помалу сосредотачиваюсь на работе и даже припоминаю, что обещал сегодня показать Саше наш телемедицинский центр. Пользуясь тем, что как раз заглянул в ординаторскую, где я забыл две справки, присаживаюсь к столу, подтягиваю к себе телефон и набираю номер Екатеринбургского кардиологического центра. Прошу их секретаршу соединить